Наталия Ростова. Человек обратной перспективы. – М.: МГИУ, 2008. – 140 с. (Современная русская философия).
В книге Наталии Ростовой предпринята попытка философско-антропологической аналитики феномена юродства Христа ради. До нее этой темой занимались преимущественно агиографы и историки, упуская из виду очевидные парадоксы, без которых невозможно представить жизнь юродивых. Среди исследователей русского мира безумия следует отметить работу Евгения Трубецкого «Иное царство и его искатели», где рассмотрен феномен Иванушки-дурачка, и работу Федора Гиренка «Метафизика пата».
Что заставляет юродивых юродствовать? На этот философский вопрос автор ищет феноменологический ответ, исходя из внутреннего опыта самих юродивых, за внешним поведением которых нередко скрываются «юродствующие» – то есть люди, имитирующие подвиг святого юродства. С методологической точки зрения Ростова берется доказать, что юродство – это русская разновидность безумия, чьей апологетикой занималась французская философия второй половины XX века. Мишель Фуко открыл европейский мир безумия, включив в него меланхоликов, невротиков и шизофреников, в то время как к русскому миру безумия, согласно Ростовой, относятся юродивые блаженные, странники, Иванушки-дурачки, калики перехожие, кубраки, лаборы и т.п., которых нельзя причислить к сумасшедшим. Главное основание заключается в том, «что русский мир безумия строится вокруг объекта, который невозможен, но доступен в отличие от европейского мира безумия, для которого объект возможен и недоступен».
По мнению Ростовой, юродивые – это люди обратной перспективы (в духе учения Павла Флоренского об иконе): «Выявляя идею юродства и определяя юродивого как человека обратной перспективы, как человека-икону, мы тем самым предлагаем рассматривать юродивого как особый антропологический тип. Для него характерно доминирование внутреннего опыта над внешним, редуцирование другого, распятие мира сущего, то есть онтологическая смерть по отношению к нему, жертвование не своим, но собой, то есть непрестанное смещение «я» на периферию, отсутствие внешнего причинения, актуализация невозможного в пространстве символа, мистерии, выражающаяся в иконическом поведении, периферическое сознание, метафизическая нагота, или непосредственность, стремление к безмолвию, смех над сущим, направленный из трансцендентной перспективы».
Ярослав Вилков 
