Хождение за три моря длиною в восемьсот страниц

Часть суши, окруженная небом: соловецкие тексты и образы.
– СПб.: Logos, 2011. – 784 с.

Можно ли говорить о «душе» или «духе» места? Если предположить, что «душа» определенного пространства состоит из совокупности всех судеб, мыслей, молитв, страданий и подвигов живших там некогда людей, начиная с момента, когда месту дали имя, и по сей день, то можно сказать, что книга «Часть суши, окруженная небом» – это попытка заглянуть в душу Соловецких островов. О жизни на Соловках, о природе, быте монахов, житейских историях, лагерных порядках вспоминают самые разные люди, побывавшие там в разное время и по разным причинам: Николай Анциферов, Василий Верещагин, Николай Клюев, Михаил Пришвин, Константин Случевский и многие другие. Большое внимание уделено воспоминаниям Дмитрия Лихачева, памяти которого и посвящена книга (составленная в Пушкинском доме, где академик много лет работал). В издании также использованы фрагменты житий, сказаний и архивных документов. Тексты сопровождаются множеством иллюстраций. Это книга – хождение за три моря, хождение по скорбным, прекрасным и одновременно жутким местам. «┘У читателя, как правило, два провожатых – паломник и заключенный, – пишет составитель альбома, доктор филологических наук писатель Евгений Водолазкин. – Соседство столь непохожих свидетельств создает драматургию книги, рождает стереоэффект в восприятии Соловков┘»

Тема Соловков сегодня насущна как никогда в связи с возникшей среди россиян ностальгией по старым «добрым» советским временам, с попытками реабилитировать Сталина и тоской по «сильной руке». Достаточно прочесть лишь несколько отрывков из книги, чтобы еще раз убедиться в безумии подобных мечтаний: «Не стану описывать чувств, которые переполняли меня, когда я осознал грандиозность этой общей могилы – не только людей, каждый из которых имел свой душевный мир, но и русской культуры – последних представителей русского Серебряного века и лучших представителей Русской церкви. Сколько людей не оставило по себе никаких следов, ибо кто их и помнил – умер. И не умчались соловчане на юг, как пелось в соловецкой песне, а по большей части погибли либо здесь же на островах Соловецкого архипелага, либо на Севере в опустевших деревнях Архангельской области и Сибири┘» (Дмитрий Лихачев). Пронзительную картину жизни «бывших» рисует писатель и переводчик Олег Волков, проведший 19 лет в лагерях и ссылке: «Они учтиво друг с другом раскланиваются, благовоспитанно разговаривают вполголоса, нередко вставляя французские слова. Если случится пройти тут даме из женбарака, знакомые очень изысканно целуют ей руку. У большинства этих светских людей вид потрепанный и болезненный, на них одежда, обтершаяся на тюремных нарах, но держатся они чопорно и даже надменно. Это – защитная реакция упраздненных, попытка как-то удержаться на краю засасывающей лагерной трясины, предохранить что-то свое от размывания мутной волной обстановки┘»

Соловецкие острова – скорбные и прекрасные. Фото Евгения Никитина

Подобных ярких и грустных картин в книге много. Правда, в наше время немодно грустить. В ходу теперь положительные эмоции, ирония и неизменный «позитив». Сложно понять, почему это слово так быстро заменило в нашей стране простое и понятное слово «радость». Ответа я найти не могу, можно только предположить, что новое слово оттого прижилось, что несет несколько иное значение. «Позитив» – это все-таки не совсем радость. Так же как «негатив» – это не настоящая грусть. Радоваться по-настоящему умеет тот, кто способен по-настоящему грустить, сострадать, а не просто «испытывать негативные эмоции». В книге о Соловках мало «позитива», но она учит нас радоваться.