1
10689
Газета Печатная версия

25.04.2019 00:01:00

Точность аукается с вечностью

Сергей Шаргунов о переплетении хулы и хвалы и амплитуде судьбы от камеры смертников до Звезды Героя

Тэги: проза, андрей битов, василий шукшин, алтай, история, белые, красные, челябинск, одесса, фазиль искандер, госдума, литинститут им. горького, критика, дворяне, крестьяне, звезда героя

Сергей Александрович Шаргунов (р. 1980) – прозаик, критик, общественный и политический деятель, депутат Государственной думы РФ, заместитель председателя комитета по культуре, главный редактор сайта «Свободная пресса». Окончил Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова по специальности «журналист-международник». Работал журналистом во множестве периодических изданий, радио- и телеведущим. Автор книг «Ура!» (2003), «Малыш наказан» (2003), «Как меня зовут?» (2006), «Битва за воздух свободы» (2008), «Птичий грипп» (2008), «Книга без фотографий» (2011), «1993. Семейный портрет на фоне горящего дома» (2013), «Катаев. Погоня за вечной весной» (2016), «Свои» (2018). Лауреат премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2001), Государственной премии Москвы в области литературы и искусства (2003), Всероссийской литературной премии Антона Дельвига (2014), Международной литературной премии «Москва–Пенне» (2014), Международной литературной премии «Белые журавли России» за роман «1993» (2014), Горьковской литературной премии за роман «1993» (2014–2015), премии «Большая книга» за книгу «Катаев. Погоня за вечной весной» (2017), Всероссийской литературной премии им. Н.С. Лескова «Очарованный странник» за книгу «Свои» (2019) и многих других.

15-10-1_a.jpg
В большой литературе важна прелесть
новизны. Умиляющая или ужасающая, но
свежесть. Иероним Босх. Искушение святого
Антония. Фрагмент центральной части триптиха.
 1500. Национальный музей старого
искусства в Лиссабоне, Португалия
В последнее десятилетие проза и критика Сергея Шаргунова, и в частности его романы «Ура!», «Книга без фотографий», «1993», стали одним из серьезных ориентиров для молодых авторов – и в плане эстетики, и в плане формирования идеологических взглядов. О писательской стезе, самостоянии и последовательности с Сергеем ШАРГУНОВЫМ побеседовал Сергей ШУЛАКОВ.

– Сергей Александрович, ваш сборник «Свои» и современен – феномен оживания воспоминаний, как представляется, и есть его основа, – и обращен в прошлое. Это осовремененный мемуар? Почему вы решили поделиться личным, в том числе восприятием литературы, истории, через конкретных персонажей? Что вам кажется в этом личном важным сегодня?

– Действительно, первая повесть в книге «Правда и ложка» обращена к истокам рода. Красные и белые, дворяне и крестьяне, мореплаватель Русанов и режиссер Герасимов... Но в самой книге 20 прозаических текстов. Такой сад расходящихся тропок. Тут и рассказ об отце-священнике «Мой батюшка», и объяснение в любви жене «Ты – моя находка», и нежность к сыну... Но это и рассказы обо всех на свете – о взбунтовавшемся статисте из телемассовки, о погибшем ополченце, о школьнице и жуке, о пожилом писателе Валентине Петровиче, который оказался в эпицентре литературного скандала. Все свои, потому что всех жалко.

По-моему, настоящая литература – это всегда личное. О ком и о чем бы ты ни писал, важны жар сопереживания и интонация, тайная музыка текста. Если что-то тебя неподдельно волнует, волнение передается читающему. Надо писать свободно, как хочешь, без оглядки. Но при безоглядности не должна пропадать зоркость. А ведь некоторые подменяют вольность неряшливостью – мол, я так вижу. Все-таки в прозе существенна точность деталей. Отсутствие точности – диагноз нашего общества. Все лепят абы что, сказывается увлеченность соцсетями. Иногда мне кажется, что точность – это начало творчества, то есть созидания. Точность всегда аукается с вечностью. Точность позволяет достигать таких высот и глубин, которые и отличают настоящую вневременную, пусть бы и остро современную, литературу от любой, самой хлесткой публицистики.

– Порой кажется, что вы несколько разочарованы современниками, что люди прошлого представляются вам более цельными, мудрыми, имеющими больше моральных сил. Это так? Ваш опыт говорит, что мы понемногу мельчаем?

– Мне кажется, в любое время не так много самостоятельных, глубоких и ярких. Но они есть. Есть и в моем поколении. Самостояние – главный для меня пароль, пушкинский неологизм. А вот протягивание моста между эпохами – задача увлекательная. Интересно возиться в прошлом. Меня, как распутывание детектива, увлекла реконструкция биографии Катаева, а заодно всего нашего ХХ века. Сейчас медленно, но верно собирается книга бесед с художниками, чья слава расцвела в минувшем столетии, – Искандер и Битов, Распутин и Мамлеев...

– И какова биография века? Что в русском ХХ веке такого, чего, как представляется, не понимают, боятся, не могут принять другие, возможно, более благополучные сообщества – европейцы, американцы?

– Страшное и славное слишком переплетено, поэтому мешаются хула и хвала. Россия многих устрашает огромностью. Широк наш человек. Художественный, философский, человеческий контекст пережитого, когда и рушили, и возводили, непомерно многопланов и объемен для обыденного восприятия. В том числе такова и судьба моего героя, который был и белым, и красным, и изощренным европейским модернистом, стилистом, и офицером с государственническим инстинктом. Лихая амплитуда судьбы – от темной камеры смертников в Одесской губчека, где его чуть не расстреляли, до «Золотой Звезды» Героя Социалистического Труда, которой его наградили. Это все наш ХХ век.

– У вас есть образ, портрет, пусть групповой, читателя современной прозы, вашей – и не только. Какими качествами обладает этот читатель?

– Любовью к литературе, могу самонадеянно заявить. Эти настоящие читатели, мне кажется, люди тонкие, готовые отделять произведение от своих или чужих общественных пристрастий. Сейчас, когда всех захлестывает агрессивное и шаблонное политиканство, способность просто ценить литературу – уже проявление личности. Но вообще, по счастью, круг читателей широк – и интеллектуалы, и совсем простые люди, и ретивые студенты, и милые старушки... К писателю у нас по сию пору притекают как к батюшке: ждут пророчеств и проповедей, приносят исповеди, испрашивают наставничества... Не хочется над этим иронизировать. Может быть, просто люди чуют среди вранья и суеты, что литература дает что-то более подлинное.

– Расскажите о вашей преподавательской деятельности.

– Всегда, когда приглашают выступить в школе или вузе, не отказываюсь. Каждый месяц это происходит где-нибудь. Обожаю 31-й лицей в Челябинске. Недавно проводил урок в селе Сростки на Алтае в школе, где учился Шукшин. На днях будет семинар в Литинституте... Но всегда, следуя завету Толстого, стараюсь не столько учить, сколько учиться, слушать класс или аудиторию. А вообще такое общение важно, поскольку дает ощущение времени и новых людей.

– Кажется, вы единственный депутат Государственной думы, профессией которого является литература и литературная критика. В вашем сборнике нашлось место и для литературного описания одного из коллег. Расскажите нам, как к вашим профессиональным занятиям относятся депутаты – юристы, экономисты, военные, политики.

– Это правда, в книге есть трагикомический рассказ «Аусвайс» про похмельного толстяка-депутата, потерявшего ксиву и не пропущенного в заветное здание. Коллеги что-то читают, подходят с книгами за автографами... А я к ним приглядываюсь, что-то помечаю в телефонных заметках. Хотя, признаюсь, не хватает рядом людей литературы, тех, кто с художественным взглядом. Депутатский опыт точно полезен непрестанными поездками по стране, и хотелось бы, чтобы они превратились в тексты. А еще депутатство – это проверка, пускай у нас и недорого стоит какая-либо репутация. Я пришел в Госдуму помогать бесправным и беззащитным людям и рад, что это часто удается. Хорошо, что удалось смягчить репрессивную статью 282, каравшую за мыслепреступление. Для меня принципиально важно всегда голосовать по совести, иногда оказываясь в абсолютном меньшинстве.

– Как вы чувствуете  себя в текущей литературе? Опытный писатель и критик с серьезными наградами, большими тиражами, может кого-то поддержать, а другому, напротив, указать на незрелость, ошибки? Ощущаете ли себя влиятельным писателем?

– Ощущаю себя одиноко, стараюсь не выпендриваться и высоко ценю такое качество, как последовательность. И предпочитаю не грузить никого советами. Пишу сейчас новую книгу прозы, а это главное.

– Каким вам представляется значение современной русской прозы в будущем?

– Каждый год выходит несколько стоящих внимания книг на русском языке. Кроме нефти и газа у России по-прежнему есть литература. Надеюсь, и будет. Могу отметить, что в нынешней литературе стало хорошо с языком. Хотя и тревожит кое-что. В большой литературе важна прелесть новизны. Умиляющая или ужасающая, но свежесть. Недавно перечитал дневники Юрия Нагибина – безоглядная литература! А в наши дни постепенно в среде некоторых неплохих авторов, в угоду рыночному конвейеру, пропадает индивидуальность стиля, все становится искусственно-подслащенным, а вместе с тем улетучиваются дерзость мысли и отвага затронуть живую, неудобную, по-настоящему интересную тему... Жду возвращения в литературу безоглядности.

– И все же Павел Басинский пишет для одних, Андрей Рубанов – для других, Сергей Лукьяненко – для третьих. Вы же смело пишете для каких-то прежних русских людей, которых, кажется, уже и не найти за 1917-м, войной, 1960–1980-ми годами, а уж тем более за завесой новейших времен. Они, те люди, вас прочитают?

– Какой любопытный читательский взгляд!.. Может быть, вы что-то такое уловили почти призрачное, что я подозревал. В детстве я читал свои первые стихи, рассказы и сказки Анастасии Ивановне Цветаевой. Она благожелательно и изящно ворковала по их поводу. Она казалась мне телепортированной из старины и источала ароматы старины, и я доверял ее суду. Но хочется думать, я пишу не только для былых людей, для теней минувшего, для предков, но и для тех, кто еще не родился. Страшно подумать, может быть, даже не встретились те двое, у которых родится тот, кто, разгадывая мои книги (в том числе еще не написанные), когда-нибудь будет увлеченно писать мою биографию!.. 



Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Студия художественной штопки

Студия художественной штопки

Истории про страховку, записки учителям и вспученный полиэстер

0
1582
Будет вам Олимпиада

Будет вам Олимпиада

Евгений Константинов

Не каждому дано право ходить по последним метрам родной земли

0
778
Учу не только танцам

Учу не только танцам

Юрий Юдин

Цветовые лейтмотивы в сказке Юрия Олеши «Три толстяка»

0
1312
У них

У них

0
702

Другие новости