0
3426
Газета Печатная версия

27.11.2024 20:30:05

Всех поголовно вылечили

Редактор Анна Гутиева убеждена в том, что каждая книга должна быть криком. Иначе не услышат

Тэги: писательство, журналистика, юмор


44-9-1480.jpg
Анну Гутиеву всюду окружают книги – свои
и чужие.  Фото Анны Павловой
Жизнь и работа редактора – это сплошные страдания. И мука. Кричать и выть порою хочется. Пишут вот в новостях: «Восемнадцатый век: взрослыми становились в 12-ть лет». 12-ть! Ну как это комментировать? Ну что с этим делать? А вот эти бесконечные: «Пассажирам поездов с детьми предоставят новую льготу». Поезда с детьми. Или еще: «В Москве… конфисковали электросамокат у виновника ДТП, который наехал на пожилую женщину в нетрезвом состоянии». Бедная женщина. Пожилая. Да еще и в нетрезвом состоянии. Вы представляете? Идет она, усталая от забот праведных, пьяная (потому что надо же хоть как-то и отдохнуть от упомянутых выше праведных забот). А тут на нее – бац! – еще и самокат наезжает. Что же такое творится, граждане? Самокаты давят пьяных женщин!.. Так жить нельзя. А самокатчика надо, мы считаем, приговорить к высшей мере – пусть женится.

Жить становится лучше и веселее, а пишут литераторы так, что редакторы с ума сходят. Велика Россия, а читать нечего. И самое страшное: некому. Никто почти не хочет читать, зато все умеют картинки в телефоне разглядывать.

Автор книги, о которой мы пишем, редактор Анна Гутиева огорчена: «…Достоевский говорил, что момент озарения перед припадком эпилепсии открывал ему мир, и так далее, примеров множество. Вычесть подобные переживания из процесса писательства – это лишить процесс самой сути, оставив лишь форму. Об этом много рассуждали философы и психотерапевты, но сейчас даже говорить об этом стало неловко, словно пытаешься двухмерным человечкам рассказать про глубину, объем и перспективу».

Все так. Помните, что говорили «Серапионовы братья» (Лев Лунц, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Михаил Слонимский, Константин Федин, Николай Тихонов и др.) друг другу при встрече? Здравствуй, брат, говорили они, писать очень трудно. Слово «очень» здесь более чем к месту. Это только кажется, что «писать» просто. Многие-многие изо дня в день, из года в год, из столетия, извините, в столетие, говорят: я, мол, столько историй знаю, со мною такое было, это мне надо быть писателем, а не тебе, вот только записывать лень.

В 90-е, кстати, немало книжек вышло, где «бывалый» человек делился богатым «опытом», а профессиональный литератор все это профессионально записывал и превращал в более или менее удобочитаемые произведения. К литературе, правда, из этого отношение имело не так уж много. Не каждый, кто много лет сидел, становится Варламом Шаламовым («Колымские рассказы»), Олегом Волковым («Погружение во тьму»), Александром Морозовым («Девять ступеней в небытие»), Леонидом Габышевым («Одлян, или Воздух свободы»).

Есть, кстати, и поэты, которых «сделала» зона: Валентин ЗК (Валентин Соколов, 1927–1982):

На наших хребтах

воздвигают

Заводы, мосты, города...

Нам в лица обжорством

рыгают

Советской страны

господа.

Или, Евгений Карасев (1937–2019):

Этап из тюрьмы уходил

в неизвестность:

судя по срокам –

в тьмутаракань.

Урки запели унылую песню

про вора, убитого

в хмурую рань.

А дальше уже ни столбов,

ни дороги –

обрубленных рельсов

две страшных культи.

И ведал лишь Бог –

мы стоим на пороге

или в конце рокового пути.

Таких немало. Но и немного.

44-9-2250.jpg
Анна Гутиева. О чем кричит
редактор.– М.: Альтернативная
литература, 2024. – 352 с.
Мы не будем говорить про так называемый талант. Научиться хорошо писать нельзя, уверяют нас те, кто пишет плохо, неряшливо, неумело. Нет, конечно же. Талант и впрямь трудно «поверить алгеброй».

Но научиться хорошо писать – можно. И нужно. Из уважения к читателю. Из уважения к самому себе. И к своему таланту, если он есть. Его и поверять толком не надо – все и так видно. Время сейчас такое, не самое лучшее для литературы, сетуют многие. Время, подчеркнем, всегда – такое. Всегда – не лучшее для литературы. Писать надо лучше, стараться надо. Учиться. И не стесняться того, что учишься. Век живи, три тысячи лет учись. Времена не выбирают, все остальное зависит от нас. Да, сейчас трудно. И здесь непросто. В другое время и в другом месте – свои, другие трудности. Но нас, конечно, больше всего волнует то, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас, по мнению автора книги, происходит вот что:

«Результаты современного творчества выглядят таким образом, будто всех творческих людей поголовно вылечили, и теперь они в состоянии счастья и покоя выдают нам свои творческие бестселлеры, которые неспособны привести читателя к катарсису».

Писателей вылечили от писательства. Что может быть хуже? Может. Еще хуже, когда человек, «вылеченный» от писательства, – пишет. На привитой извне мастеровитости. На собачьем ходу.

Против этого и протестует каждой строчкой своей книги опытный редактор Анна Гутиева. Мы уже не раз писали, что сейчас каждый месяц, если не каждую неделю, где-нибудь на просторах великой России проходят литературные семинары, мастерские, школы, а то и целые «резиденции» (см. «НГ-EL» от 31.10.23, от 03.10.24, от 25.04.24). А потом все их выпускники заваливают своими рукописями журналы и альманахи. В том числе и «Российский колокол», который несколько лет возглавляет Анна. А учат на этих многочисленных мероприятиях, что писать может практически каждый. Вспомни детство. Мальчишки во дворе обижали? Геометрия в школе давалась с трудом? Родители игровую приставку не покупали? Канарейка прожила три года да померла? Все это может быть материалом для художественного произведения. Для подобных текстов не так давно даже специальный термин придумали – автофикшн.

Кроме главной проблемы – литературная деятельность без катарсиса – Гутиева поднимает еще целый ряд важных творческих вопросов. Как понять, твое ли это – писательство? По избытку информации после бесконечных курсов, книг и психологов? Как понять, готова ли рукопись? Если ты ее только закончил, она кажется тебе гениальной? Отложить рукопись и перестать незаконченный черновик принимать за чистовик.

44-9-3480.jpg
Велика Россия, а читать нечего.
И почти некому.  Фото Владимира Захарина
«Спросите себя, готовы ли вы сжечь уже написанные черновики? – пишет Гутиева. – Сжечь, понимаете, а не сохранить в тайной папочке. Не можете? Цепляетесь за уже написанное как за откровение, как за тот дар, что случайно выплеснулся из вас в минуты вдохновения, как за нечто, что может не повториться? Значит, вы не перешли на новый этап писательского мастерства, когда писатель берет ответственность за написанное им, когда он сам отвечает на вопрос: закончен ли его роман?»

Это очень важный и серьезный этап – работа над черновиком. И он должен быть закончен осознанно, даже написано слово «Конец». Это – тот самый «поток сознания», который авторы часто практикуют. Это – душа произведения: «Черновик – это эмоция, выпущенная на свободу. Образно, это первоначальный хаос. Неоформленный, иррациональный поток бессознательного».

Здесь вы – приемник Вселенной, вы не оцениваете мысли, не обрабатываете их, вы выплескиваете все подряд. Еще не время наводить порядок, это еще не предмет искусства, а только эскиз к нему. Когда вы отдадите черновику все, тогда начнется другая часть работы. Потому что «творчество есть разделение хаоса на свет и тьму, воду и сушу, живое и неживое, есть отчетливое и планомерное соединение всех взаимосвязей элементов в единую систему, которая должна находиться в постоянном процессе развития, в постоянном конфликте и единстве противоположностей».

Черновик – это не план и не синопсис, его совсем не обязательно кому-то показывать, это та работа, которая делается для себя, и она должна быть доделана. Только после того, когда понятно, что все, черновик точно закончен, больше нечего туда добавить, ему надо немного отлежаться. Теперь он нуждается во внимательной и подробной переработке в чистовик. И нет, необязательно его в конце все-таки сжигать. Но если вы сделали для своего текста все, что могли, эта мысль – расстаться с черновиком – не ужаснет вас.

И не надо ссылаться на классиков – они все работали с черновиками. Иногда их выставляют музеи, что-то можно найти в интернете в свободном доступе. А тогда надо было переписывать от руки или перепечатывать на машинке. Компьютеров не было.

В книге своей Анна Гутиева, по ее собственному выражению, кричит о том, что литература – это серьезно. Это не игра, не забавное времяпрепровождение.

Она кричит, потому что убеждена в том, что каждая книга должна быть криком. А если не кричать, то никто же и не услышит.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Человек-праздник

Человек-праздник

Марианна Власова

Марина Райкина представила книгу о Владимире Шлезингере

0
252
«Приключениям Незнайки...» – 70

«Приключениям Незнайки...» – 70

Ольга Камарго

Евгений Лесин

Андрей Щербак-Жуков

Коротышки, питерские рюмочные и учебник капитализма Николая Носова

0
5844
Джакузькина мать

Джакузькина мать

Истории про Герцена и Огарева, Галину Уланову и Просто Посмешище

0
3828
Тулбурел

Тулбурел

Илья Журбинский

Последствия глобального потепления в отдельно взятом дворе

0
3482

Другие новости