Игорь Гашков
Цаоань – единственный сохранившийся до наших дней манихейский храм в городе Цзиньцзян, Китай. Фото Чжана Чжуганя
1800 лет назад, в 216 году н.э., произошло событие, оказавшее влияние на развитие религиозных идей в западном мире, – на востоке, недалеко от еще не пришедшего в упадок Вавилона, родился основатель манихейства, «Святой дух» и «печать пророков» – Манес (или Мани). Созданное Манесом учение просуществовало более тысячи лет и угасло на другом конце света – в Китае. Необыкновенная история манихейства оставила след в английском языке, где это слово обозначает деление сущего на свет и тьму, добро и зло, черное и белое. Потенциально опасная идея в новой религии получила возвышенную интерпретацию: манихеи верили, что мир состоит из заключенных в материи частиц света, которые они видели в животных, растениях, минералах, земле и в воздухе.
В отличие от авраамических религий, считающих, что насилие может снискать одобрение высших сил, манихеи сделали из осуждения жестокости свой главный принцип – и оказались в западне. Рафинированные идеи, непригодные для строительства государства, не имели ценности в глазах правителей древности и были неприемлемы для жречества всех религий. Манихеи, считавшие жестокостью скотоводство, земледелие и даже сбор плодов, заставляющий страдать деревья, были вынуждены в буквальном смысле убегать от гонений. Из Персии III века манихеи устремились в Римскую империю и одновременно в Среднюю Азию, оттуда в Китай, затем в Уйгурию и, наконец, достигли Сибири, где оставили знаменитые граффити. Но с приходом переселенцев из дельты Енисея – киргизов – ученики Манеса были изгнаны с территории современной России и, возможно, вновь укрылись в Китае.
Гонения, которым повсюду подвергались манихеи, были не только проявлением нетерпимости со стороны мировых религий – христианства, ислама, зороастризма, но и мерой предосторожности с их стороны. Манихейство задевало принципы господствовавших вер, и тем волей-неволей приходилось реагировать: так, например, на самоограничение манихеев, не употреблявших в пищу мяса. Одним этим – уже достаточно серьезным – вызовом не ограничилось. Опасность для главных мировых религий представляла манихейская концепция Бога, не создававшего мироздание и потому не ответственного за зло. Вдобавок манихеи толковали священные тексты, доказывая, что Ветхий и Новый Заветы находятся в противоречии – а значит, целились в слабое место христианской доктрины.
Итог этого противостояния религиозных идей и этических ценностей известен: сумевшие с течением времени уничтожить организационную структуру манихейства мировые религии не смогли совладать с криптоманихейским вызовом – отрицание ветхозаветных текстов, веру в противостояние на равных светлых и темных сил, самоощущение маленькой группы избранных, окруженной морем неверующих, можно встретить среди приверженцев мировых религий и в наши дни. На практике это означает: и христианство, и ислам уязвимы перед воздействием манихейства изнутри, а мироощущение приверженцев Манеса сумело пережить саму эту религию, сохранившись, когда ее догматы были забыты.
Борьба двух начал
Веру в то, что Вселенную пронизывает страдание, и ужас перед этим Манес почерпнул из учения общины гностиков-эльхазаитов, живших в Вавилонии в III веке, а утвердился в пессимистическом мировидении на основании собственного мистического переживания. Согласно манихейскому источнику, пророку представились деревья и травы, плачущие от боли из-за того, что люди срывают их плоды и ягоды, топчут стебли ногами и вырывают их из земли. Неизбежность страдания для растений, так же, как и для животных, Манес объяснял их существованием в теле, вынуждающем одни живые существа причинять смерть другим. Подавленный зрелищем жестокости природы, Манес отправился с проповедью сострадания ко всему живому по дорогам Персидской империи, дав себе зарок не употреблять в пищу мяса, зарабатывать на жизнь сбором милостыни и врачебным искусством.
Мани, родившийся спустя два века после смерти Иисуса, проповедовал в мире, где о христианах уже было известно, но они еще не добились власти. Эта историческая рамка объясняет вольное обращение, которому Манес подверг библейские тексты, заимствовав из них действующих лиц, но поместив тех в созданные им самим литературно-культовые сюжеты. В эпоху, когда авторитет Римских пап едва выходил за пределы Рима, вавилонский пророк мог действовать свободно, не боясь обвинений в ереси и казни на костре.
Не опасаясь преследований со стороны ортодоксальных христиан, Манес утверждал, что те неверно поняли историю Адама, созданного, как верил пророк, вовсе не Богом, а силами тьмы – демонами. По манихейским представлениям, первый человек во всем подчинялся им и был подобен дикому зверю, пока не встретился с бесплотным Спасителем, который просветил его, возвысив до человеческого облика. Можно заметить, что манихеи вывернули грехопадение наизнанку, заменив его нравственным возвышением человеческого существа из животного состояния до подлинной жизни. Но тем самым они поменяли добро и зло в истории создания человека местами, вызвав со стороны христиан обвинение в почитании бесов.
Манес, однако, считал принципиально важным для себя, что грехопадения никогда не было: по мнению пророка, спасения нельзя было достичь, если не принять этого факта. Мани учил о разделении мира на свет и тьму, добро и зло, что применительно к человеку означало противостояние двух начал – духа и плоти. Пророк верил, что дьявол украл у Бога частицу света, поместил ее в тело. Враг рода человеческого создал человека с единственной целью – сделать так, чтобы Бог не мог вернуть себе свой свет. Манихеям представлялось, что этот замысел почти удался: скрываясь от все новых и новых гонений в чужом для них и жестоком мире, еретики чувствовали себя окруженными со всех сторон людьми, обманутыми силами зла.
Притвориться иноверцами
При непрекращающихся преследованиях со стороны христиан, мусульман, зороастрийцев, конфуцианцев, буддистов, язычников, даосов манихеи втайне от них совершили то, что можно назвать духовным переворотом. Придерживаясь, как и прежде, отвращения к насилию, приверженцы Манеса выработали терпимое отношение ко лжи при условии, что та может спасти приверженцев их веры от гонений. В мире, где уже не преследовали христиан, манихеи стали выдавать себя за них, привлекая внимание к тому, что было общего между двумя религиями, – почитанию евангельских текстов. Но принимали манихеи и писания других вер. Поэтому в зороастрийской Персии манихеи притворялись зороастрийцами, в Китае – буддистами и даосами, в Арабском халифате – мусульманами.
Отталкиваясь от сходства с мировыми религиями, наследники Мани разработали особый эзопов язык, позволявший им успешно скрываться от гонителей. Так, в источниках VIII века упоминается неоманихейская секта павликиан, сумевшая обмануть патриарха Константинопольского Анастасия, убедив его, что является не еретической, а ортодоксальной. Глава Церкви задал вопрос павликианину Тимофею, признает ли тот таинство евхаристии и почитает ли Богородицу, и получил ответ «да». В действительности, как сообщает Петр Сицилийский, еретик имел в виду совсем другое: под Богородицей подразумевал «Небесный Иерусалим», откуда родом Христос, а под причастием – зачитывание Евангелия вслух – принятие божественной мудрости в себя.
Эзопов язык неоманихейских сект часто упоминается в западноевропейских латинских источниках XI–XII веков. Так, в 1028 году схожий разговор состоялся между еретиками Ломбардии и архиепископом Милана. Те подтвердили прелату, что верят в Троицу, но в действительности имели в виду под Иисусом душу человека, а под Духом Святым – правильное понимание священных текстов.
Впрочем, источники свидетельствуют, что обмануть иноверцев, выдав себя за них, можно было, даже не пуская в ход ложь. Вегетарианство манихеев иногда оказывалось достаточно, чтобы представиться ревностными христианами, принявшими на себя особенно строгий обет продолжающегося целый год поста. На рубеже XI–XII веков неоманихеи богомилы проникали в византийские монастыри, притворяясь странствующими монахами, и, заслужив уважение своим аскетизмом, втайне проповедовали еретическое учение.
Теория заговора
 |
| Божественный свет Манеса освобождают из плена нечистой материи. Казнь Мани. Миниатюра из Шахнаме. 1315. Музей Ризы Аббаси, Тегеран |
Авторов Древнего мира и Средних веков настолько впечатляло умение еретиков скрываться, выдавать себя за тех, кем они не являлись, и уходить от любых преследователей, что против манихеев выдвигались обвинения в создании тайных обществ, якобы существовавших уже со времен античности. Так, хронист XIII века Альберик из Труа Фонтэн утверждал, что манихеи скрывались в Шампани в течение почти тысячи лет, пока не появились открыто под именем катаров. Историк даже называл место, где ученики Манеса смогли скрываться от посторонних взглядов так долго, – замок Монвимер. О тайных собраниях еретиков-неоманихеев сообщали в Рим инквизиторы, проводившие расследование в Боснии: им стало известно, что в одном из таких собраний якобы принял участие тайный папа – никогда не существовавший, скрытый от мира глава всех ересей. Поиск тайных неоманихеев разворачивался не только в католическом мире, но и в православном. В Византии XII века преследование неоманихеев богомилов приняло форму охоты на ведьм, которую историк Бернард Хэмилтон сравнил с маккартизмом в США XX века: от служения были отстранены двое епископов, затем патриарх Константинопольский, обвинения выдвигались против самого императора, а также его брата. Никто из этих лиц, как считают византинисты, не был причастен к ереси. Однако способность неоманихеев действовать тайно стимулировала у людей Средневековья чувство опасности и паранойю.
Сталкиваясь с манихеями, подлинными или воображаемыми, христиане и мусульмане создали, как им казалось, надежный способ, позволяющий отличить их от ортодоксально верующих аскетов. Уже в «Деяниях Архелая» – источнике VI века – упоминается испытание, разработанное специально для манихеев: от них требовали убить живое существо, считавшееся бесполезным, – например, муравья. В исламском мире насекомое заменили на цыпленка. В западноевропейском источнике XI века, «Деяниях епископов Льежских», мы находим упоминание о точно такой же практике: прилюдно убить курицу требовали от еретиков, подозревавшихся в манихействе, в немецком городе Госларе.
После открытия в XX веке подлинных текстов самих манихеев стало ясно, что по крайней мере часть обвинений, выдвигавшихся различными авторами против них, могла и соответствовать действительности, хотя иначе, чем это понимали сами гонители. Обнаружилось, что правила манихейской веры действительно предусматривали собрания ее адептов, проводившиеся ночью, а это значит – почти всегда тайно. В ходе своих собраний манихеи участвовали в религиозном культе – в точности так, как подозревали их противники. Однако это не было поклонение бесам или собрание раннего аналога масонской ложи: манихеи славили Бога, загнанные окружавшим их миром в подполье.
Вопрос о тайном влиянии манихейства на ислам и христианство, впрочем, не сводится к разоблачению сфабрикованных и зачастую чрезмерно грубых обвинений. Скорее стоит говорить об этом иначе. Интерпретация христианства в дуалистическом ключе, предусматривающем вечную битву на равных светлого и темного начал (вспомним Достоевского: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей»), не является ли оно по своей сути манихейской, ведь ортодоксальная доктрина подразумевает всеведение и всемогущество Творца мира? Вера в существование не подчиненного небу зла, самостоятельной темной силы пронизывает мировоззрение многих приверженцев мировых религий и по большому счету всю современную культуру. Вполне возможно, что именно пестование этой идеи многими ортодоксальными христианскими авторами способствовало выживанию манихейского взгляда на мир в гораздо большей степени, чем деятельность любых тайных обществ.
Дарья Гармоненко