Игорь Атаманенко
Макаров слушает Указ Ельцина о помиловании. Фото предоставлено автором
В июле 1992 года в коридорах Лубянки можно было встретить смуглого мужчину невысокого роста в темно-серой тройке английской шерсти с потухшей трубкой в зубах. Что-то неуловимо заграничное сквозило в его облике, и, если бы не два следователя-конвоира из Правового департамента ФСБ, его можно было принять за разведчика-нелегала, вернувшегося из заграничной командировки и заглянувшего в Центральный аппарат навестить товарищей по оружию.
Но нет, пришелец – советник Консульского управления МИД РФ Виталий Макаров был агентом ЦРУ, явившимся на Лубянку с повинной, которого следователи уже успели прозвать «агент – хороший сюрприз».
ИЗ ЖИЗНИ «КРОТОВ»
Это был экстраординарный случай, ибо в те годы среди наших дипломатов и офицеров спецслужб широкое распространение получила диаметрально противоположная тенденция: втихую уходить внаем к противнику. Уходить в шпионы. На профессиональном арго спецслужбистов это называется стать «кротом». Продолжая занимать престижные должности в родных синекурах, они фактически действовали в пользу США, исправно поставляя своим заокеанским хозяевам сверхценную информацию. Продавая противнику наши стратегические секреты, они исподтишка готовились к «мягкой посадке» на Западе. Это была самая опасная и убыточная для нашей страны разновидность перебежчиков…
Став «кротом», имярек исправно, а иногда и с еще большим рвением, чем прежде, продолжал исполнять функциональные обязанности на своем рабочем месте, а всю конфиденциальную, секретную и особой важности информацию аккуратно «сливал» своим закордонным работодателям. Конечно, за приличное вознаграждение, во много раз превышавшее его денежное довольствие в родном ведомстве.
В те годы этот тлетворный тренд приобрел такую популярность среди наших дипломатов и офицеров разведки, что их коллеги из западных спецслужб уже захлебывались от наплыва «инициативников», желавших продать хоть кусочек родины, и брали на иждивение только самых выдающихся перебежчиков-секретоносителей.
Справедливости ради, надо отметить, что появление большого числа оборотней среди наших офицеров имело и объективные причины: разрушение института внешней разведки и контрразведки; чехарда в руководстве Комитета госбезопасности; разбазаривание высококлассных профессионалов; изуверское отношение к ветеранам-патриотам; обнищание офицеров, имевших доступ к госсекретам – все это не могло не сказаться на общем климате в определенных ведомствах и в итоге на нашей обороноспособности.
Так называемые рокировочки, проводимые в директивных органах с благоволения сначала президента СССР, а затем первого президента России, создавали благоприятные условия для подрывной деятельности всех западных разведсообществ в нашей стране. В России они чувствовали себя, как микробы в питательном бульоне...
Как утверждает экс-начальник аналитического управления КГБ генерал-майор Вячеслав Широнин, только в 1991 году военные разведчики США, Великобритании, ФРГ, Франции, Италии, Канады и Японии совершили 570 разведывательных поездок по нашей стране, в основном в республики Кавказа и сопредельные с ними области. Разного рода «интернациональные бригады» совершали совместные разведывательные поездки по России, согласовывая с ЦРУ цели и объекты наблюдения.
Активность разведсообществ перечисленных стран сравнима разве что с напористостью и наглостью, с которой действовали разведчики фашистской Германии накануне нападения на СССР в 1941 году.
ОДНАЖДЫ 10 ЛЕТ СПУСТЯ
Виталий Макаров, советник консульского управления МИД РФ, притащил на Лубянку шпионскую экипировку, пролежавшую в его кладовке более 10 лет. Она хотя и производила впечатление реквизита с Мосфильма, однако была исправной и вполне пригодной к использованию. Коротковолновый приемник для прослушивания радиопередач из Мюнхенского разведцентра в высокочастотном диапазоне. Одноразовые шифрблокноты, спрятанные в карманных фонариках и зажигалке. Принадлежности для изготовления микроточечных сообщений и микроточечное считывающее устройство – в портсигаре. Порошок с магнитным железооксидом для нанесения на пленку радиограмм для СКП (сверхкороткой передачи) – в банке из-под печенья. И прочая, прочая, прочая… А начиналось все так.
В 1976 году молодой дипломат Макаров приступил к работе в советском посольстве в столице Боливии городе Ла-Паса. Он свободно общался с аборигенами и сотрудниками иностранных посольств. Посещал теннисный корт и шахматный клуб. Со временем Макаров стал замечать, что все чаще его спарринг-партнером в шахматных баталиях выступает англичанин, представившийся Джоном Скарлеттом. Да-да, тот самый высокопоставленный шпион, что, «сидя под корягой» – находясь под дипломатическим прикрытием первого секретаря посольства Великобритании в Москве, возглавлял резидентуру «Сикрет Интеллидженс Сервис» (СИС) в 1991–1994 годах. Работать по советским гражданам англичанин начал в Боливии, и Макаров стал его дебютом, «новобранцем-первенцем»…
Постепенно помимо шахмат Макаров и Скарлетт нашли и другие точки соприкосновения. Джон едва ли не за руку водил Виталия в американский клуб, где крутили фильмы о похождениях Джеймса Бонда. Регулярно выписывал «другу» носильные вещи по английскому дипломатическому каталогу (так дешевле), чего сотрудники нашего посольства позволить себе не могли. Бесконечным потоком от англичанина-благодетеля следовали презенты и мизерные ссуды в свободно конвертируемой валюте. И вскоре все доселе табуированные желания молодого русского дипломата стали реальностью. Не понимал он одного: коготок увязнет – всей птичке пропасть...
Все шло своим чередом, как вдруг жизнь Макарова пошла под откос. Виной тому стали разлука с женой (она уехала в Союз на лечение) и запредельно высокие требования посла. Виталий сорвался с резьбы и, спасаясь от действительности в алкогольном астрале, в рюмку стал заглядывать чаще обычного. Ну, а Джон Скарлетт тут как тут!
Кутили «друзья» широко, безобразно – по купеческому трафарету. А чего мелочиться, все равно ведь не на свои – на представительские расходы СИС! Но «банковали» не в клубах для почтенных джентльменов – в забегаловках, где за бокалом дешевого вина и банкой пива коротали вечера уборщики улиц и разномастная прислуга – конспирация превыше всего! Выпивки перемежались совместными походами в публичные дома. Кредит доверия Макарова к Скарлетту повышался с каждой встречей, он уверовал, что встретил человека, который с ним «на одной волне»…
В ходе возлияний Скарлетт, как мастер подвоха, убеждал собутыльника, что «граждане СССР, находясь под гнетом диктатуры КПСС, прозябают на обочине цивилизации», что вскоре «Союз накроет эпидемия потребления, страна вступит в эпоху баблоцентризма, а в выигрыше будет тот, кто вовремя накопит достаточный объем свободно конвертируемой валюты», да и вообще «пример надо брать с Джеймса Бонда, с его беспечно-потребительского отношения к жизни».
Надо сказать, что англичанин в предприятие «Макаров-СИС» вложился не копеечно, но, рассчитывая на долговременный «роман», действовал в соответствии с постулатом мудрого Уинстона Черчилля: «Что такое гроши на ухаживание в сравнении с капиталом последующего обладания?»
В ходе одной попойки Джон доверительно сообщил Макарову, что не ошибся в нем, в своем друге, – тот изобретателен и предприимчив. А ему, «охотнику за головами», как раз и нужны люди с таким интеллектом, как у Виталия. Театрально выдержав паузу, признался в своей принадлежности к СИС и тут же предложил грандиозную идею: мужскую дружбу дополнить сотрудничеством с английской разведкой. Работа на его родную спецслужбу, на СИС, поможет Виталию приобрести стартовый капитал для жизни в свободном мире, в частности в Лондоне. А под его началом Макаров быстро освоит шпионское ремесло. Страшно? Бояться нечего! Ведь работать он будет под защитой и покровительством правительства ее величества королевы Великобритании, а это – та самая шапка-неуязвимка, которая спасла не одного только Джеймса Бонда от врагов и всех напастей!
Макаров, будучи пьян в хлам, согласился со всеми доводами разведчика и предложение принял. Даже единовременное пособие себе назначил – 25 тыс. долл. наличными за свои будущие шпионские услуги. Скарлетт наградил новобранца рукопожатием, похлопал по плечу и с пафосом произнес: «Ты молодец, Виталий! Приходит миг – и спящий глист превращается в огнедышащего дракона!» Про себя же в порядке успокоения процитировал фразу из «Руководства к действию» разведки кайзеровской Германии: «Отбросов нет – есть кадры!»
Судя по всему, Скарлетт отдавал себе отчет, что имеет дело с ничтожеством, которое за какие-то 25 тысяч зеленых готово продать родину. В тот же день англичанин отбил шифртелеграмму-молнию в штаб-квартиру СИС: «Новобранец с головой окунулся в ледяные воды шпионажа, а спасательный круг – в моих руках …»
ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ
По окончании срока пребывания в Боливии Макаров убывал в Союз и должен был приступить к работе в центральном аппарате МИД СССР. Накануне отъезда Скарлетт прикрепил к нему американца-репетитора, в чьи обязанности входило обучение новобранца способам поддержания шифрованной связи. Однако «Курс молодого рекрута невидимого фронта» Макарову впрок не пошел. Уже находясь в Москве, он принял шифртелеграмму из ЦРУ, а вот на ответную связь выйти не сумел. В общем, все следующие 10 лет его никто не беспокоил. А сам Макаров пребывал в сказочном состоянии Емели-дурачка. Поэтому, прибыв в 1986 году в Барселону на должность первого секретаря консульского отдела советской дипломатической миссии в Испании, он был уверен, что американцы и англичане попросту забыли о нем.
Но нет, «дедушка Облом» поджидал его в баре! Там к Макарову подсел некто и передал привет от «друга» Скарлетта. Мало того, от имени ЦРУ еще и новое задание дал. По списку, составленному американцами, Макаров должен был вычислить, кто из сотрудников советского посольства в Испании «чистые» дипломаты, а кто «подснежники», то есть спецслужбисты, использующие дипломатические должности как прикрытие. Вот на таких-то и должен был агент-дармоед (пора отработать аванс, полученный в Боливии!) составить подробное досье.
Шпионосессия Макарова закончилась через год, когда у него сдали нервы и он досрочно по болезни был отправлен в Союз. Перед отъездом американцы вручили ему дополнительное снаряжение и еще несколько тысяч долларов на мелкие расходы.
По прошествии трех месяцев в радиограмме американский куратор Макарова выразил беспокойство состоянием его здоровья и порекомендовал обратиться за консультацией и медицинской помощью к академику Н., известному в Москве специалисту в области психоневрологии. Это было сделано американцами с двоякой целью: во-первых, чтобы напомнить Макарову, что агенты судьбу не выбирают – за них это делают их кураторы из ЦРУ. Во-вторых, чтобы показать нерадивому агенту, сколь велики возможности его заокеанских хозяев даже за железным занавесом и какой вседостающей дланью они располагают. И тогда Макаров и бросился на Лубянку, чтобы поделиться своей правдой-утайкой...
Суд над Виталием Макаровым, этим героем без подвига, все-таки состоялся. Высочайшим повелением президента России он был помилован и продолжил работу в системе МИД Российской Федерации, хотя среди сослуживцев теперь слыл персонажем нерукопожатным. А в своем заключительном слове на закрытом процессе он философски заметил: «Из всех возможных путей я выбрал один – ошибочный. Он-то и завел меня в тупик. Я клятвенно обещаю никогда более не играть в шахматы с незнакомцами!»
