Назо и Капото

ЭТА ИТАЛЬЯНСКАЯ танцтруппа на гастролях в Москве вышла из гоголевской "Шинели". Один из двух балетов, показанных на сцене Зала имени Чайковского, назывался "Невский проспект". Гоголь не вдруг возник в творчестве Миши Ван Хука. Миша - итальянский хореограф русско-бельгийского происхождения, и мама-россиянка в детстве знакомила его с русской классической литературой. Ван Хук много лет был ведущим танцовщиком в труппе Мориса Бежара, соавтором некоторых балетов знаменитого хореографа и директором бежаровской школы танца "Мудра". Он сочинял хореографию к кинофильмам и в постановках миланского "Ла Скала", Опера Бастий в Париже и Римской оперы, сотрудничая с Лилианой Кавани и Клодом Лелюшем. В 1981 году создал собственную труппу современного балета, коей он с тех пор и руководит, одновременно возглавляя Театр Массимо в Палермо. Труппа базируется в Италии, постоянно выступая на фестивале в Равенне (худрук фестиваля Риккардо Мути - близкий друг Ван Хука).

На пресс-конференции Ван Хук предупредил критиков, чтоб те не ждали ни революции в пластике, ни новейших театральных концепций. "То, что я делаю, - это не современный балет, но и не "данс-театр". Скорее это танец плюс театр, а исполнители - не танцовщики, но актеры, которые танцуют". Действительно, "Невский проспект" требует сложносочиненного описания: драматический моноспектакль эстрадного типа с элементами пения, классического и современного танца. В спектакле нет никаких "славянизмов" и отсутствуют декорации. Русская классическая литература подается с поп-культурой века двадцатого. Мизансцены "Невского проспекта" - сдобренные мимикой танцы из типового европейского мюзикла, демонстративно зрелищные, монтируемые по принципу смены крупных и общих планов. (Ван Хук называет это "хором"). Музыка преимущественно шлягерная - в танцах Ван Хук вскрывает неожиданную "джазовость" гоголевского мышления. Но в сцене встречи майора Ковалева с собственным носом звучит "Реквием" Моцарта. Артисты в "Невском проспекте" и "Шинели" ("Капото") появляются в черных вечерних костюмах и в бело-спортивном с бутафорскими носами от венецианских масок-баут, когда играют "Нос" (по-итальянски - "назо"). Их променады похожи на современный показ мод, через который Ван Хук в "Шинели" осмысляет знаковую сущность одежды, ее сладостно-мучительную власть над ментальностью, а в "Носе" проверяет на жизнеспособность театр пощечин.

Художественную ось представления создает немолодой и не стройный, но прекрасно двигающийся драматический актер Франко ди Франческантонио. Он - рассказчик (текст от автора) и главное действующее лицо: герой "Шинели" и "Носа". Надо обладать особым магнетизмом, чтобы заставить зрительный зал долго и внимательно слушать Гоголя по-итальянски, когда ухо вылавливает в темпераментном потоке слова-опоры, полузнакомые "комплименте", "бюрократико" и "проспективо Невски". Без этого актера, то мефистофельски хохочущего, то душераздирающе плачущего, "Невский проспект" превратился бы во второразрядное шоу. Но в сочетании с "реалистической" игрой Франческантонио незамысловатые подтанцовки ансамбля, приобретая гротескную масштабность, превращаются в сюрреалистический прием. Твист с канканом образуют комическую основу трагедии.

Второй спектакль гастролей, "Пилигримы" - балет-ритуал. На родине труппа Ван Хука обычно играет "Пилигримов" на свежем воздухе, перед церковью на площади. В Москве постановщика пленил орган в зрительном зале: инструмент показался ему адекватной заменой собора. В обширном перечне сцен упомянуты пилигримы-христиане (отдельной строкой - православные), мусульмане и африканцы, а также современные пилигримы искусства - Боб Дилан и танцовщик Бежара Хорхе Донн. Использованы тексты Библии, Месса си-минор Баха и губная гармоника. Среди реквизита - посохи, деревянный крест и кадила. В танце пилигримов всех времен и народов - отголоски фольклора, классика и свободная пластика. Вслед за Бежаром Ван Хук пробует сыграть на объединении древних архетипов с собственной эпохой, но, как и в худших бежаровских спектаклях, попытка создать современную мистерию путем добросовестного иллюстрирования обернулась примитивным и чересчур пафосным перечнем внешних примет. В постановке участвует племянница Майи Плисецкой, Анна Плисецкая, знакомая Ван Хука по работе в школе Бежара, и тот же Франко ди Франческантонио. Ему и Плисецкой отведена здесь малоблагодарная роль живого стаффажа - бродящих по сцене фигур, олицетворяющих пилигримскую любовь к Богу.