В разных флаконах

Марат Гизатулин. Неблагодарный труд писателя. М.: Булат, 2014. – 280 с.

Когда мемуарист описывает перипетии своей жизни, у него получается документальная проза. Когда писатель рассказывает о своей жизни без излишнего пафоса, слегка подтрунивая над собой, проза получается иронической.

Марат Гизатулин несколько пренебрежительно называет свои произведения рассказиками. При каждом удобном случае он подчеркивает, что его прозу нельзя отнести к образцам большой литературы. В ней ни на йоту нет ничего выдуманного, все было на самом деле. Однако сегодня писатель предлагает вашему вниманию некие конспективные зарисовки, являющиеся подступами к чему-то главному, фундаментальному. Пока же это лишь заготовки будущего творения. Игорь Свинаренко так и обозначил их – конспекты ненаписанных романов…

Ой, я, кажется, зарапортовался: начал про Гизатулина, а затем плавно перешел на Свинаренко. Так в том-то и дело, что немудрено спутать – эти авторы во многом похожи один на другого. Поэтому и возникла досадная путаница. Для которой, правда, есть основания.

В первую очередь в глаза бросается схожий ироничный стиль обоих, что, безусловно, импонирует читателям. Нет у писателей фанаберии, мании величия – уже хорошо. Значит, это свой парень, один из нас.

Рассказы у обоих динамичны, в них происходит много событий. Правда, иногда надоедает мчаться вперед сломя голову, тогда писатели делают передышку. Тогда можно без спешки рассуждать о том о сем, например, об авторском праве, о том, какое искусство выше – кино или музыка (Гизатулин), о пользе пьянства, о том, чем рутинная работа в газете хуже необременительных поездок по всему миру (Свинаренко).

Игорь Свинаренко. Короче: конспекты ненаписанных романов. – М.: ОГИ, 2014. – 352 с.

Кстати, охота к перемене мест – еще одна общая черта. Здесь представлен весь географический атлас – Кипр, Лондон, Италия, Дубай (Гизатулин), Австралия, США, Франция, Испания (Свинаренко). Правда, российские и советские города тоже не забыты.

Вероятность того, что критику в руки случайно попали книги двух похожих писателей, ничтожно мала. Значит, тенденция, однако. Значит, бал в современной новеллистике задает ирония. Это не худший вариант.

Попадая под обаяние такой манеры, критики порой тоже склонны к игривости. Например, Олег Гусев в послесловии к «Неблагодарному труду писателя» мог бы просто написать, что автор давал ему читать свои новые рассказики еще до публикации. Вместо этого: «Автор приглашал меня на крестины каждого своего нового рассказика». Издатели тоже не прочь пошутить. 

Аннотация на сборник Свинаренко заканчивается словами: «Написал 20 с чем-то книг. Подолгу жил в чужих странах и лежал в страшных больницах, но отовсюду вернулся». И весь стиль, все хохмочки этих книг в аналогичном русле: «Портвешок закупался не бутылками, но ящиками… Пьянки бесконечные, базар до четырех утра, какой-то полуслепой самиздат, мутные неразборчивые волны с компроматом на совок, какие-то допросы и вербовки… Встречи счастливых граждан страны победившего социализма с несчастными гостями из загнивающего еще пока Запада… По радио же мы слушали всякие голоса. Исключительно вражеские». 

При чтении я выписывал наиболее типичные цитаты, а теперь уже и сам не могу понять, где чья. Да разве это важно? Важно почувствовать ауру сохраненного писателями времени, его характерных примет, выбранных весьма точно.