0
10329
Газета Интернет-версия

25.08.2016 00:01:05

«Теркин»-первый, ерундопель и интеллигенция

Тэги: петр боборыкин, александр твардовский, василий тркин, литература, проза, поэзия, театр, москва, кулинария, игра


люди
Человек с русской душой
Петр Боборыкин.
Фото начала XX века

Находчивый, неунывающий солдат-балагур из поэмы Александра Твардовского «Василий Теркин» знаком абсолютно всем: как и в мои советские школьные времена, «Теркин» входит в программу по литературе. Гораздо меньше тех, кто знает (и тем более читал) полного тезку «Василия Теркина», появившегося задолго до поэмы Александра Трифоновича,  совсем с другим героем, в другом жанре и другого автора.

28 августа исполняется 180 лет со дня рождения этого автора - писателя, драматурга, журналиста, публициста, критика и историка литературы, мемуариста, переводчика Петра Дмитриевича Боборыкина (1836–1921) – хороший повод вспомнить о первом «Теркине» и его создателе.

Начнем с автора. Петр Боборыкин родился в Нижнем Новгороде в помещичьей семье. Литераторов в роду не было, если не считать дядю со стороны матери Николая Григорьева, который, будучи петрашевцем, участвовал в подготовке антиправительственной литературы для подпольной типографии, написав агитационный рассказ «Солдатская беседа».

Да и сам Петр Дмитриевич поначалу готовился не к писательской, а  к химико-медицинской карьере, обучаясь в Казанском и Дерптском (ныне Тартуском) университетах. Однако тяга к литературе проявилась рано: как вспоминал сам Боборыкин, «две главные словесные склонности: художественное письмо и выразительное чтение, предмет интереса всей моей писательской жизни, уже были намечены до наступления юношеского возраста, то есть до поступления в университет».

Первый рассказ (в юмористическом жанре) написал еще гимназистом. А в 1860-м дебютировал как драматург с комедией «Однодворец». Далее последовали рассказы, фельетоны, повести, пьесы, статьи о театре, романы… Самым известным из них считается роман с самым московским названием «Китай-город» (1882). Это своего рода летопись, энциклопедия московской жизни того времени, которая интересна и бытовыми деталями, и узнаваемой до сих пор топографией: «Тяжелый, неуклюжий, покачнувшийся корпус глядит на две улицы. Посредине он сел книзу; к улицам идут подъемы. Из рядов к мостовой опускаются каменные ступени или деревянные мостки с набитыми брусьями, крутые, скользкие, в слякоть грозящие каждому, и трезвому прохожему. Внизу, в подпольном этаже, разместились подвалы и лавки, больше к Ильинке, где съезжать в переулок и подниматься нестерпимо тяжко для лошадей, а двум возам нельзя почти разъехаться с товаром. А тут еще расположилась посудная лавка со своей соломой, ящиками и корзинками. Насупротив железный и москательный товар валяется в пыли и темноте. Весь этот угол дает свежему человеку чувство рядской тесноты и скученности, чего-то татарского по своему неудобству, неряшеству, погоне за грошовой выгодой.

По Варварке, против церкви и поближе, дожидалось двое широких хозяйских пролеток с заводскими жеребцами. Один кучер курил; другой  нет. Он служил у беспоповского раскольника. По этой стороне линия смотрелась повеселее. Лавки шли всякие, рядом с амбарами первых тузов много и «не пущих»…» Наверное, можно проводить целые экскурсии, гуляя по столице «по Боборыкину». Хотя бы и в формате «сам себе экскурсовод».

памятник
Этого Теркина и его автора знают все.
Хотя они были не первыми.
Памятник Александру Твардовскому и
Василию Теркину.
Смоленск. Фото Александра Анашкина

И еще о связи истории, литературы и современности в «Китай-городе». Пару лет назад друзья подарили игру под названием «Ерундопель»: набор карточек с редкоупотребляемыми словами типа «ахатина», «библьдрук», «имбибиция». Задача игроков – выбрать одно из трех правильных определений того или иного слова. Так вот, и в этом случае, как и «Теркин», Боборыкин оказался первопроходцем – раньше игры появился тезка-салат, рецепт которого дан в романе:

«– А вот вашей милости дожидались. Ерундопель соорудить надо.

– Ерундопель? – спросил удивленно Пирожков.

– Не разумеете? – спросил Шурочка. – Это драгоценное снадобье... Вот извольте прислушаться, как я буду заказывать.

Он обратился к половому, упер одну руку в бок, а другой начал выразительно поводить.

– Икры салфеточной четверть фунта, масла прованского, уксусу, горчицы, лучку накрошить, сардинки четыре очистить, свежий огурец и пять вареных картофелин – счетом. Живо!..

Половой удалился.

– Ерундопель, – продолжал распорядитель, – выдумка привозная, кажется, из Питера, и какой-то литературный генерал его выдумал».

Боборыкин же, считается, первым ввел в России в массовый оборот слово «интеллигенция», подразумевая под этим термином не людей, занятых интеллектуальной деятельностью, как на Западе (Петр Дмитриевич заимствовал слово из немецкого языка), а представителей высокой умственной и этической культуры, у которых может быть любая профессия, но общая духовная и нравственная основа.

Но вернемся к «Василию Теркину». Это не поэма, как у Твардовского, а роман, вышедший в 1892 году. Заглавный герой не солдат, а купец, но купец нетипичный – не жадный и малограмотный представитель «темного царства», каких мы привыкли видеть в пьесах Александра Островского. Боборыкинский Василий Теркин не хапуга, не рвач, а просвещенный (учился в гимназии) и предприимчивый человек, который радеет не за свою кубышку, а действует во благо других, «на потребу родным угодьям»: «Без чванства и гордости почувствовал Теркин, как хорошо иметь средства помогать горюнам вроде Аршаулова. Без денег нельзя ничего такого провести в жизнь. Одной охоты мало. Вот и мудреца лесовода он пригрел и дает полный ход всему, что в нем кроется ценного на потребу родным угодьям и тому же трудовому, обездоленному люду. И судьбу капитана он обеспечил – взял его на свою службу…»

Конечно, возникает вопрос: случайно ли совпадение имен героев Твардовского и Боборыкина? Сам Александр Трифонович, отвечая на сердитое письмо одного читателя (он упрекнул Твардовского в выборе имени-фамилии советского солдата-патриота, у которого нет ничего общего с купцом-пройдохой), писал так: «Сознаюсь, что о существовании боборыкинского романа я услыхал, когда уже значительная часть «Теркина» была напечатана, от одного из своих старших литературных друзей. Я достал роман, прочел его без особого интереса и продолжал свою работу. Этому совпадению имени Теркина с именем боборыкинского героя я не придал и не придаю никакого значения. Ничего общего между ними абсолютно нет. Возможно, что кому-нибудь из нас, искавших имя персонажа для фельетона в газете «На страже Родины», подвернулось это сочетание имени с фамилией случайно, как запавшие в память из книги Боборыкина. И то сомневаюсь: нам нужен тогда был именно Вася, а не Василий; Васей же боборыкинского героя никак и не назовешь – это совсем иное. Что же касается того, почему я впоследствии стал именовать Теркина больше Василием, чем Васей, это опять дело особое. Словом, ни тени заимствования здесь не было и нет. Просто есть такая русская фамилия Теркин, хотя мне раньше казалось, что эту фамилию мы сконструировали, отталкиваясь от глаголов «тереть», «перетирать» и т.п.».

Первому «Теркину» повезло меньше: его не цитируют наизусть, он остался не в школьных, а разве что в вузовских учебниках для специалистов-филологов, хотя его могут прочесть все желающие хотя бы в Интернете, где доступны и другие произведения Боборыкина. Например, его мемуары, из которых следует, что слава, известность вряд ли были его главными жизненными ценностями. Вот как он отзывался о юристе, литературном критике князе Александре Урусове, с которым познакомился, будучи редактором-издателем журнала «Библиотека для чтения»:  «Кажется, ни с кем из моих начинающих сотрудников я не был так близок и так долго не сохранил этой связи.

Она продолжалась за границей в первую мою поездку (сентябрь 1865 – май 1866 года) и закрепилась летом, когда я гостил у Урусовых в Сокольниках, потом прожил в отечестве до конца этого года. Переписка наша возобновилась и с новым моим отъездом в Париж и продолжалась, хотя и с большими перерывами, до моего возвращения в Россию к январю 1871 года.

В это время Урусов из студента и сотрудника «Библиотеки» превратился в знаменитость адвокатуры. Таким он со мной и встретился в Петербурге в первую же мою зиму там.

Того прежнего Урусова в нем я уже не нашел. Слава, большой заработок, успех у женщин, щекотание тщеславия отвели его совсем в другую область…»

К тому же баловнем славы Боборыкина не назовешь: читательский интерес к его творчеству начал угасать еще при жизни автора. Что же было для него самым важным? Ответ – в его реакции на октябрьские события 1917 года (с 1914-го Петр Дмитриевич жил за границей, где и умер в 1921-м). Он воспринял их как катастрофу для себя, человека с «русской душой, ставившей выше всего идеалы правды-справедливости, простоты». Как, пожалуй, и для его Василия Теркина.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Правительство донастраивает налоговую систему перед реформой

Ольга Соловьева

Бюджет оплатит закупку лекарств от разных форм гепатита

0
913
Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Путин собрал голоса 76 миллионов избирателей из 112 миллионов

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Партийные кандидаты показали патриотические чувства и локальные успехи

0
895
Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Россияне подолгу хранят верность своим старым машинам

Анастасия Башкатова

Автовладельцы ищут способы сэкономить на запчастях и ремонте

0
855
Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Гастарбайтеров можно и штрафовать, и выдворять

Екатерина Трифонова

Нелегальный мигрант попытался найти защиту у Конституционного суда РФ

0
806

Другие новости