Не всякое молчание – золото

В преддверии показа гастрольных «Королей танца» программу впору было назвать «Наша королева танца».

Диана Вишнева сейчас в Мариинке – главная звезда в зените. Ее стремление реализовать себя в эксклюзивных проектах объяснимо и закономерно. Как и желание выйти за рамки привычного мариинского репертуара, которое в итоге привело к появлению довольно разношерстной постановочной команды. Словно шарфик, заставивший сменить весь гардероб.

Главным новатором приглашен Андрей Могучий, любитель эпатажа и неосуществимых постановочных решений, а самое важное в данном случае – абсолютно свежий в балете человек. Проводником при нем Алексей Кононов, персонаж с балетным образованием и амбициями модного хореографа. Сочинивший либретто провалившегося год назад «Золотого века» Константин Учитель предпринял вторую попытку в балетном направлении. С остальными проще – художник Вячеслав Окунев, художник по свету Глеб Фильштинский, дирижер Павел Бубельников с балетом дружат давно и взаимно.

Первая и завершающая фишка спектакля – отсутствие занавеса. Фишка, надо сказать, с внушительной бородой. Если кто мечтал увидеть Диану Вишневу, которая не слишком уютно чувствует себя на сцене, не зная, чем заняться (поскольку по замыслу постановщика она слоняется якобы с философским подтекстом), – получил такую возможность. Хотя сомнительно, что бесформенное времяпрепровождение свойственно балерине даже в метафорическом плане. Из разряда бородатых были антибалетные приемы вроде невыворотных и вовсе завернутых ног, бытовой походки, тяжелой обуви и безликих костюмов. Сцено- и светография работали на максимальную открытость: светили из зала, открытых кулис, от задника. Действие оживляли картонные блоки, которые то роняли, то убирали со сцены. Когда рушилась «берлинская стена», разумеется, полетели мультимедийные голуби. И еще на накладном планшете установили поворотный круг. Не то чтобы он очень сыграл в спектакле, но элемент дополнительной сложности внес.

В целом виде (по причине авторских прав) в постановке шел Steptext Форсайта. На этот раз у Вишневой получилась женщина, тянущая жизненную лямку не то чтобы безразлично, но привычно. И изящное баланчинское па-де-де получило непривычный оттенок. Через не могу – все равно легка и изящна («смейся, паяц»). Но нет юношеской безоглядности в прыжке на руки партнеру. Трагизм мастерства: такая откровенная умелость, техническая надежность, балеринский шик словно бы не ко двору здесь. Все правильно: прима-балерина – сбывшаяся, реализованная мечта.

В отличие от Баланчина и Форсайта, «Жизель» за давностью лет законодательно не охраняется, и постановщик смог вывернуть кладбищенские танцы Жизели и Альберта, как заблагорассудится: от намеков на отдельные па до танца с четырьмя партнерами поочередно. К финалу танца на заднике появилась маска, напоминающая посмертный слепок: умерла так умерла. Потом от усталости падала, начиная выполнять форсайтовские движения, – ну да, личная биография.

Тени Мариинского кордебалета шли почти без изменений, здесь хватило баланса на пальцах и в арабесках на вращающемся круге. Лебедям повезло меньше: маленькие лебеди из Вагановской академии числом шестнадцать (увеличенные тенями на заднике) группировались от общей линии до пар. А марш-бросок лебедей в сбивчивом свете под стук часов и вовсе затянулся.

В результате главное событие – первое исполнение Дианой Вишневой фокинского «Лебедя». Получилось очень похоже на ее первую «Жизель» или «Лебединое озеро»: видно, что решение небанальное и рисунок интересно акцентирован, но в страданиях-переживаниях даже пластика как-то съеживается. Завершили спектакль выход лебедей и полный свет. В общем, почти по Анне Павловой: «Приготовьте мне костюм Лебедя».

Постановщиков приветствовали вяло. У кордебалета был далеко не праздничный вид. Вынесли полагающиеся корзины цветов. Алексей Кононов, не успев подтянуть штаны, раскланивался за всех не упомянутых в программке хореографов. Остальные вели себя скромнее.

С точки зрения личного творческого роста – жаль, что конгениальной исполнительнице постановки не случилось. С точки зрения зрителя – выход Вишневой на сцену, даже если балерине взбредет однажды в голову помахать руками в виде призрака Одетты в окошке на балу Зигфрида, – всегда событие, которое нельзя пропустить.

Санкт-Петербург