Марина Гайкович
Тилеман дирижирует.
Фото с официального сайта Концертного зала им. Чайковского
Бетховен для венских филармоников – визитная карточка, тем не менее циклом они исполняли симфонии всего четырнадцать раз, из них четыре – с Кристианом Тилеманом, с ним же не так давно записали симфонии венского классика на CD и DVD – в знаменитом золотом зале Музикферайн. Стараниями фонда «Музыкальный олимп», организатора этих гастролей, Москва стала одним из немногих городов, который услышал триумвират Венский филармонический–Тилеман–Бетховен.
Немецкий дирижер Кристиан Тилеман в Москве до сих пор не выступал, но те, кто слышал его в вагнеровской мекке Байройте или фестивальном Зальцбурге, отзывались с неизменным восхищением как о невероятном, просто фантастическом специалисте по немецкой музыке. Не удивительно, что карьера его сложилась довольно стремительно: семь лет он возглавлял Немецкую оперу в Берлине, руководит оркестром Мюнхенской филармонии, в прошлом году стал главным дирижером Саксонской государственной капеллы в Дрездене, с этого года стал худруком Пасхального фестиваля в Зальцбурге – того, что в отличие от знаменитого летнего специализируется как раз на симфонической музыке. В Байройте Тилеман дирижировал «Нюрнбергскими майстерзингерами» в 2000 году и с тех пор появляется там практически ежегодно, а недавно стал музыкальным консультантом фестиваля. Как пишут в пресс-релизе, «его выступления устанавливают новые стандарты качества». Бетховенский цикл с оркестром Венской филармонии это наглядно продемонстрировал.
Что и говорить, венцы просто потрясают своим совершенным звуком: благородным, теплым, округлым, в нем можно растворяться и утопать, позабыв обо всем на свете. Очень гибкие исполнители, мгновенно реагирующие на довольно артистичный, даже театральный жест дирижера. Установленного порядка исполнения симфоний в оркестре нет – иногда играют подряд, иногда вразбивку. В Москве начали с Четвертой – изящной, почти камерной симфонии, где каждый инструмент – особенно в поэтической, даже интимной медленной части – как сольный. Идеальная ровность, идеальная реакция: Тилеман делает несколько поэтических замедлений, и оркестр становится словно продолжением его руки, не расходясь ни на йоту. То же и в финале Пятой симфонии, где торжественный апофеоз до мажора, после упорной борьбы с судьбой (все как по учебнику – стучится, стучится в дверь злодейка, пытается подавить, лишить дара сопротивляться) заканчивается феерической кодой с немыслимым ускорением темпа. И так далее: идиллическая пастораль Шестой, плач в медленной части и мужественное ликование финала Седьмой, эффектные Первая и Вторая, патетическая, с кульминацией… на паузе в финале (феноменальная находка дирижера) Третья. Всегда – созерцательные, поглощающие слушателя медленные части и блестящие, феерические скерцо. Это исполнение совсем нетипично в наш век, когда страстно ценится индивидуальность интерпретатора или вовлечение в процесс исполнения всего предыдущего опыта истории музыки, контекста. Такой Бетховен дарит слушателю некий эталон Бетховена XXI века как точку отсчета: от себя – только колоссальное мастерство исполнителя, ничего личного, остальное – Бетховен. Упаковать и отправить в Париж – в палату мер и весов.
Слушатели, даже профессиональные, изучают оркестр словно диковину: к концу второго вечера было выяснено, что в составе четыре женщины (это революция, коллектив традиционно мужской), что у трубача сломана нога (но на звуке это не отражается), что оркестр возрастной, но молодежь все-таки есть и т.д. Венцы себе цену знают и с достоинством и даже с некоторым спокойствием воспринимают беснование зала. Тилеман подыгрывает – стремительно взлетает на помост, вызывая бурю аплодисментов и покоряя женские сердца (из подслушанного в очереди к гардеробу: «Хочу за него замуж!»).
