Марина Гайкович
Сверлийцы играют на необычных музыкальных инструментах – шлангах. Фото предоставлено пресс-службой театра
В Электротеатре «Станиславский» прошла премьера первого эпизода оперного сериала «Сверлийцы». Всего в цикле пять частей, их представление растянется на целый месяц. После «Синей птицы» (всего три вечера) Электротеатр выходит в лидеры сезона как минимум по части сочинения театральных макроформ.
«Ноги» у «Сверлийцев», если говорить об источниках из области музыкальной литературы (у собственно текста корни скорее всего иные), растут из Вагнера: музыкальный руководитель Электротеатра и автор первой части сериала Дмитрий Курляндский так и говорит – на месяц мы станем своего рода Байройтом. Параллели с «Кольцом нибелунга» (сознательные или нет) есть даже музыкальные – так, последняя часть, написанная композитором Владимиром Ранневым, заканчивается, как сказал сам автор на встрече с публикой, получасовым звучанием ми-бемоля. Примерно так же и у Вагнера, с поправкой на XIX век, конечно. Да, собственно, и Курляндский тоже работает в духе знаменитого вступления к «Золоту Рейна» (с тем самым, где очень долго звучит ми-бемоль мажорное трезвучие).
Впрочем, что будет у Раннева, мы услышим в июле – а вот Курляндский в некотором смысле тоже работает в духе тетралогии: инициация вагнеровского мифа происходит из мажорного трезвучия, сверлийского – из квинты и «гуляющих» обертонов, своеобразной монотемы, или мономатерии, которую композитор виртуозно формирует в течение часа. Небольшой инструментальный (МАСМ) и вокальный (Questa musica и N'Caget) ансамбли под управлением Филиппа Чижевского, большей частью на пиано, очень тихо и нежно производят парящее, словно хрустальное, облако звуков. Сам Курляндский сказал, что при сочинении этой оперы ему пришлось в некоторой степени отказаться от себя, от своего творческого «я». Но в действительности три последние оперные его сочинения («Астероид 62», «Носферату» и «Сверлийцы») при внешней разности музыкального языка обнаруживают одну общую черту: эти партитуры способны захватить и растворить в себе слушателя (при условии, что он сидит в удобном кресле, а не стоит на балконе, вытянув шею), так что даже мудреный текст Бориса Юхананова (автора романа-оперы «Сверлийцев», он же – режиссер спектакля) в какой-то момент начинаешь воспринимать не как носитель смысла, а как часть звучащего тела.
Тема первой оперы – одновременно гибель и возрождение цивилизации сверлийцев, способной существовать и в настоящем, и в прошедшем, и в грядущем. Это и философия, фэнтези, и средневековая сага, правда, с неким оттенком авторской иронии к своему же тексту. Так, выполнит ли рожденный сын царя Упыря и царицы Лядищи свое предназначение, мы так и не узнаем, Юхананов, по его же собственным словам, концентрируется не на последовательном изложении сюжета, а на важных для понимания сверлийского мира ритуалах.
Постановка первой части, собственно, как и музыка, довольно статична и очень колоритна (Степан Лукьянов): на видеостене пестрое лоскутное одеяло, где угадываются приметы европейской архитектуры (Венеция и Санкт-Петербург, по мысли автора, – города-прообразы Сверлии), перевозчики во времени, сверлийские Хароны, на гондолах транспортируют соотечественников сквозь пространственные каналы – сверлийцы могут сообщаться с Землей. В это время маленький принц, чей плач мы слышим в самом начале оперы, постигает свою миссию через рассказ отца.
Что будет дальше – узнаем: ближайшая серия пройдет 15 и 16 июня (Борис Филановский), за ней, тоже по понедельникам и вторникам, – сочинения Алексея Сюмака, Сергея Невского и Алексея Сысоева (Четвертый эпизод был отдан двум композиторам) и Владимира Раннева.
Дарья Гармоненко 
