Последнюю осень в своей жизни Лев Николаевич Толстой встретит в Кочетах. В Ясную Поляну он вернется только 22-го, накануне 48-й годовщины свадьбы с Софье Андреевной, зная с каким нетерпением она его ждет там.
В сентябрьских газетах - разнообразная информация о Толстом, изложенная зачастую с той степенью легковесности, которая отличает газетные хроники тех, да и нынешних, лет: это и запоздалые сообщения о состоявшемся "на днях" (событие было в июне) концерте скрипача Эрденко для Толстого в Мещерском - имении Владимира Григорьевича Черткова, о недавнем юбилее - 82-летии писателя, который "прошел спокойно", о временном нездоровье и выздоровлении Толстого. Кинооператор Александр Дранков рассказывает о своем приезде 6 сентября в Кочеты (эту корреспонденцию повторят многие центральные газеты - "Русское слово", "Петербургская газета" и другие), об устроенных им "кинематографических сеансах", к которым Толстой отнесся с живейшим интересом, предсказав кинематографу "великую будущность в деле воспитания", а также об обстоятельствах, сопутствовавших проводимым им в Кочетах съемкам. Именно тогда были сняты многие уникальные кадры, в том числе запечатлевшие, совершенно случайно, Толстого за пилкой дров с крестьянином. Позже они войдут в документальную киноленту "Живой Толстой", которая сохранилась до сих пор.
В Кочетах Толстой придерживается привычного распорядка дня: ранний подъем, прогулка, одинокая или в сопровождении Душана Петровича Маковицкого, пешком или верхом на лошади, разбор почтовой корреспонденции, как обычно, исключительно обильной и разнообразной, из разных уголков России и мира, общение с близкими┘ В сентябре Толстой заканчивает верстку сборника "Путь жизни" - нового "Круга чтения" по важнейшим, с его точки зрения, религиозно-нравственным и житейским вопросам - последнего из составленных сборников мыслей мудрых людей.
В "Вестнике Европы" опубликованы очерки "Три дня в деревне" - одно из немногих произведений Толстого 1910 года, напечатанных при жизни автора. Один из вариантов очерка этого цикла - о нищих, безработных, которые толпами бродят по Руси, получает характерное для Толстого название "Надо что-нибудь сделать". Газета "Биржевые ведомости" от 16 сентября сообщала: "Комитет по делам печати наложил арест на брошюру Толстого "Три дня в деревне". Толстой вновь возвращается к замыслу романа "Нет в мире виноватых", но работа приостанавливается: "┘ сейчас не могу писать. Нет спокойствия" - скажет он.
Приближается 23 сентября - годовщина свадьбы Толстых. В Ясную Поляну из Кочетов отправлена телеграмма: "1910. Сентябрь. 22. Кочеты. Приедем нынче одиннадцать вечера. Ясенки. Засека. Толстой".
22-го Толстой покидает Кочеты, теперь уже навсегда. По дороге вместе со спутниками - Александрой Львовной, Душаном Петровичем и провожавшими их супругами Сухотиными - заезжает на хутор Затишье, расположенный близ Кочетов, - к родственникам, на пароме пересекает речку Зушу, при этом Толстой вместе с младшей дочерью помогают "тщедушному перевозчику" тащить паром за канат, "отчасти еще и потому, - как вспоминает Маковицкий, - чтобы согреться", а в городе Мценске начальник поезда проводит Толстого в вагон 3-го класса┘ В Ясную Поляну приезжают в половине первого ночи.
А потом будет сделана последняя фотография в последнюю годовщину свадьбы, на обратной стороне которой Софья Андреевна, видимо, уже после смерти Толстого, напишет горько: "Не удержишь". В "Дневнике для самого себя" 25 сентября Толстой сделает запись: "Опять просьба стоять для фотографирования в позе любящих супругов. Я согласился, и все время стыдно". И это состояние Толстого, и мучительное состояние Софьи Андреевны, отразившееся на их лицах, зафиксирует бесстрастный объектив фотоаппарата┘
Осознание положения и состояния Толстого в эти последние месяцы его жизни придет к людям, окружавшим его позже, а сейчас и Софья Андреевна, и Чертков, по-разному понимающие благо Толстого, продолжают вести непримиримую борьбу, вовлекая в ее орбиту все новых людей. И каждый по-своему беспощаден к Толстому. А Толстой, испытывая сам глубочайшие душевные страдания, пытается внести успокоение вокруг, воздействуя на обе стороны. И, как никогда ранее, ощущает свое одиночество. Получив 24 сентября письмо от Черткова с "упреками и обличениями" за обещания, данные Софье Андреевне "не видеться с ним" (Чертковым), и почувствовав в этом письме "личную нотку", Толстой сделает запись в "Дневнике": "Они разрывают меня на части. Иногда думается уйти ото всех". И на следующий день: "┘Проснулся рано, написал письмо Черткову┘ Да все дело мое с Богом, и надо быть одному".
Запись из дневника Валентина Булгакова от 23 сентября о совместной с Толстым верховой прогулке: "Ездили вместе. Осень. Мягкие краски. Мягкий свет в лесу - и желто-розовый ковер из опавших листьев. Голые прутья, кое-где только желтые листья на деревьях. Голубое и серое. Проезжали Старым Заказом, мимо оврага┘ Я спросил, как нравится ему природа. - Очень хорошо! Там (в Кочетах) еще лучше. Этакие огромные открытые горизонты┘"
30 сентября - дневник Софьи Андреевны: "У Льва Николаевича сильная изжога с утра. Это всегда плохой признак, и мне тревожно, тем более что он уныл┘ Несмотря на физическое недомогание, Лев Николаевич поехал с Душаном верхом и долго ездил по лесам и оврагам┘" "Опять ледяной ветер и солнце".
В "Пути жизни" Толстой писал: "Живи до веку и до вечера. Работай, как будто будешь жить вечно, а поступай с людьми, как будто умрешь сейчас".
Толстому остается жить 37 дней.
Людмила Гладких,
ученый секретарь
музея Л.Н. Толстого,
заслуженный работник
культуры России.
Публикации из этого цикла см. также в "EL-НГ", # 3, 5, 11, 15, 18, 23, 27, 32)
Ольга Соловьева 
