0
2479
Газета Интернет-версия

12.10.2017 00:01:00

Дзен-дендизм

Тэги: проза, рассказы, дети, лев толстой, юрий лотман, карма, стихия, дзен, дендизм, буддизм


Они никак не понимают, в чем именно состоит мое нахальство – хоть и чувствуют, что я нахал…		Павел Федотов. Свежий кавалер (Утро чиновника, получившего первый крестик). 	1846. ГТГ
Они никак не понимают, в чем именно состоит мое нахальство – хоть и чувствуют, что я нахал… Павел Федотов. Свежий кавалер (Утро чиновника, получившего первый крестик). 1846. ГТГ

Вышла новая книга рассказов Вадима Месяца «Стриптиз на 115-й дороге». Это около полусотни авантюрных историй, рассказанных от первого лица.

Автор хорошо вооружен и безопасен. У него есть финский нож с выкидным лезвием, немецкий короткоствольный револьвер девятого калибра, русский стиль борьбы с судьбой и шпионская легенда собственного существования.

Вадим Месяц любит, летит и несется в потоке воздушных масс, космических тел и земных отношений. Бесчисленные друзья и женщины – жены, любовницы, невесты, проститутки; американские «дедушки» – ветераны холодной войны и красноармейские полковничьи шинели, советские менты и комсорги; родные березы и чужие гудзоны; обыватели и небожители; блатные и битники; мажоры и колдыри; отбросы и сливки общества, звери и дети, мертвые и живые – словом, все-все-все, «люди, львы, орлы и куропатки», включены в этот вихрь.

Однако не стоит обманываться: Месяц светит, да не греет. Он сохраняет необходимую центробежную силу, которая не дает ему ни оторваться к солнцу, ни упасть на землю. И хотя он полностью вовлечен в поток событий, но одновременно отстранен. «Что бы я ни делал – болтался ли по старым девам или прыгал с поезда, – я смотрел на себя со стороны» («Станция «Вавилон»).

Вероятно, именно эта отстраненность наделяет характер рассказчика тем безмятежным бесстрашием, которое позволяет ему с головой окунаться в водовороты событий и всегда выходить сухим из воды. Жизнь его любит, смерть не пугает. «Я помню незнакомое еще возбуждение бессонной ночи, безнаказанности и самоуправства, которое дает мимолетное соприкосновение со смертью» («Birkenwasser»). Он не беспокоится о будущем, не терзается прошлым, в нем нет сожалений и обид – только «внутреннее ликование и принятие жизни» («Франкенштейн»).

Это эпикурейское спокойствие может вывести из себя натуру серьезную, основательную. Ну что за блажной? Радуется сам себе без толку, когда другие мучаются проклятыми вопросами бытия: кто виноват, что делать, куда пропадают деньги и откуда берется пыль. Какая бесчувственность и пустота! Но Месяц согласен быть пустым и бесчувственным и даже немного бравирует этим: «Я всегда счастлив. Непреходящее состояние духа. Как у Буратино». («Франкенштейн»).

Возможно, Вадим Месяц сам себе и враг, но в первую очередь он враг серьезности. С ребячливой настойчивостью он повторяет: «Действительно, как можно относиться к жизни серьезно?» («Ха-Яркон»). «Я играл в мученичество, имитировал тоску по родине и славе, но не принимал всерьез ни жизни окружающих меня людей, ни своей» («Станция «Вавилон»). Он словно дразнит своей беспечностью и легкостью всех людей доброй воли, отягощенных богатым внутренним миром.

Юрий Лотман в главе «Русский дендизм» приводит слова пушкинского героя: «Они бесятся тем более, что я чрезвычайно учтив и благопристоен, и они никак не понимают, в чем именно состоит мое нахальство – хотя и чувствуют, что я нахал».

Какая связь между русскими денди XIX века и Вадимом Месяцем? Есть между ними стилистическое сходство: неуловимо оскорбительная экстравагантность, миролюбивое и обаятельное нахальство без малейших признаков хамства. «Незаметная заметность». Непринужденность в словах и манерах. И главный принцип, говоря словами из произведения Льва Толстого «Юность», «скрытность в отношении тех трудов, которыми достигается commeilfaut». Никто не должен заметить, каких усилий стоит тебе эта роскошь – быть легким и несерьезным.

Есть только одно, но важное отличие: русские денди XIX века культивировали разочарованность жизнью, надмирную скуку и прочий сплин. Вадим Месяц культивирует не сплин, а совсем наоборот – счастье. Состояние блаженства и радости, приятие вещей и явлений мира без сопротивления и раскаяния. «Грех – это ошибка. В худшем случае – кармическая» («Франкенштейн»).

Идея кармы носится в прозе Месяца, как холодящий сквознячок, и занимает автора, по-видимому, как один из видов ветра. В его рассказах много ветра – это гармоничная ему стихия. Спонтанная, порывистая и переменчивая.

Так же, вероятно, ощущается и кармический сквозняк. То ли правда, то ли нет. Ведь и для буддиста карма – что-то вроде мерцающей иллюзии. Вопрос в том, насколько ты к ней привязан. И здесь странным образом смыкаются дендизм и буддизм: и в том, и в другом случае необходима некоторая практика пустоты. Замалчивание смыслов. Отвязанность и придурошность. Парадоксальность дзенскихкоанов. Этого у Месяца хватает. Его рассказы часто заканчиваются внезапным ударом бамбуковой палки по читательской голове. Но так как автор – мастер легкости, то и бьет он не больно, хоть порой и оглушает.

Смысловой контрапункт в финале – это самое интересное в прозе Месяца. Здесь как будто проходит ток по голым проводам, высекается искра из невысказанного и потаенного. Из всего, что автор поместил в область умолчания, оградив себя запретами на прямое высказывание, на высокие идеи, на чувствительность, на «слезу ребенка».

Тем не менее есть в прозе Месяца и «слеза ребенка» – но как часть бесчеловечного космоса, капля, в которой содержится весь мировой океан, равнодушный к людским страданиям: «Я смотрел на проплывавшие мимо суда и баржи и чувствовал, как беззащитны они в этом море, перерастающем в звездное небо. И море это росло вместе с моим дыханием и уже стало настолько велико, что было сравнимо со всем Мировым океаном и слезой ребенка» («Список кораблей»).

Рискну даже сказать, что проза Месяца вся пропитана слезами – но это невидимые миру слезы, и автор с миром как бы заодно. Вроде бы не видит, но показывает. «Я попытался подняться, но не удержался на ногах. Вздохнул, прижал собачью морду к своей груди. Она пахла псиной и дачной плесенью. Я лег на тротуар, вытянулся, как и она, всем телом и заплакал» («Станция «Вавилон»). Автор ударяется оземь и превращается в зверя – существо, которому можно отказать в сострадании. Как и жертвенной курице из другого рассказа: «– Вот вам… домашнее животное, – сказал я. – Если хотите, можете его съесть или пустить на прикорм крабам» («Курица»).

Другое дело – дети. Дети Месяца – это особая стихия. Ураганная сила. Иногда – бессмысленно-жестокая, сметающая все на своем пути (как в рассказе «Именинник»), иногда – абсурдно-освободительная (как в рассказе «Борман и Мюллер»). Иногда – стоическая и умиротворенная (как в рассказе «Зеленый-зеленый мох»). Но это именно сила, всегда сила – и никогда слабость. «Слеза ребенка» – это не про них. Дети в рассказах Месяца – не жертвы, даже если плачут. Напротив. Это именно им приносятся жертвы, это они судят, повелевают, казнят и милуют. Ради них взрослые идут на золотые прииски, терпят позор поражения и прибегают к «возвышающему обману» («Спартанцы»).

В конечном итоге дети всё и спасают. Приучают человека жить в изгнании, как в Эдеме, когда все было ново, изумляло и не имело названий. «Лег на песок у пирса, слушая крики детей, и с нарастающим недоумением уставился в ночное небо. Оно было чужим и непонятным, густонаселенным и ярким» («Южный крест»).


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


На субсидирование авиаперевозок направят дополнительно 3,5 миллиарда рублей

На субсидирование авиаперевозок направят дополнительно 3,5 миллиарда рублей

Ольга Соловьева

Нынешние меры поддержки не устраивают ни перевозчиков, ни пассажиров

0
1217
Новые политпроекты идут на второй заход

Новые политпроекты идут на второй заход

Дарья Гармоненко

Съезды партий "Рассвет" и любителей пива намечены на разные времена будущего года

0
1220
Памфилова готовится к броску на Юг

Памфилова готовится к броску на Юг

Иван Родин

В аппарате ЦИК создано отдельное управление по международному сотрудничеству

0
1411
Экономике требуется новая солидарность – правительства и Центробанка

Экономике требуется новая солидарность – правительства и Центробанка

Анастасия Башкатова

Насущный вопрос бизнеса: где брать рабочие руки и ресурсы для инвестиций?

0
1447

Другие новости