Владимир Скосырев 25 лет спустя после смерти британского аристократа Энтони Бланта, дальнего родственника королевы, являвшегося агентом советской разведки, в Лондоне опубликованы его мемуары. Блант называет согласие работать на СССР главной ошибкой своей жизни. Но в рукописи, хранившейся в Британской библиотеке, он не указал ни одного сотрудника Лубянки, который бы не был известен британским контрразведчикам. Не раскрыл он и содержание почти 2000 документов, переданных им в Москву.
Блант начал писать воспоминания в 1979 году, уже после того, как премьер-министр Маргарет Тэтчер в парламенте назвала его советским шпионом. Через четыре года этот выдающийся искусствовед, имевший звание рыцаря и долгое время бывший куратором королевской коллекции картин, умер. Он дал указание душеприказчику поместить мемуары в Британской библиотеке и не публиковать их в течение 25 лет.
Теперь, наконец, книга оказалась доступной читателю. В первых откликах на это произведение английские газеты концентрируют свое внимание на проблеме, которая не дает покоя правящему классу Соединенного Королевства уже более полувека: как могло случиться, что не только Блант, но и Ким Филби, Доналд Маклин, Гай Берджес, Джон Кернкросс, члены знаменитой «кембриджской пятерки», изменили своей стране и стали советскими шпионами. Если судить по доступным нам выдержкам из мемуаров, то главной причиной тому послужила странная атмосфера восхищения марксизмом, охватившая многих студентов и преподавателей Кембриджского университета в середине 1930-х годов. Блант, член совета Тринити-колледжа, входивший в «Общество апостолов», где дебатировались самые волнующие темы дня, тоже превратился в поклонника марксистской теории. Он признается в книге, что был крайне наивен и пожелал вступить в Компартию Англии.
Но университетский приятель Бланта Гай Берджес, ранее завербованный НКВД, тоже, как и Блант, гомосексуалист, отговорил его от этого шага. По мнению Берджеса, Блант мог принести гораздо больше пользы общему делу, оставаясь беспартийным, в качестве информатора советской разведки. Вот здесь-то и кроется ответ на вопрос, занимающий по сей день британскую элиту. Общее дело – это борьба с фашизмом, с гитлеровской угрозой, нависавшей над Европой.
Блестящие преподаватели и студенты не попали бы под влияние идей, господствовавших в СССР, если бы не видели в нем единственную преграду нацизму. Ведь в Лондоне у власти тогда находились политики, проводившие курс на умиротворение Гитлера. К предупреждениям Черчилля, понимавшего, чем грозит ремилитаризация Германии, Невилл Чемберлен и другие лидеры страны прислушиваться не желали.
Конечно, и умелая сталинская пропаганда тоже сыграла свою роль. Она сумела убедить левую интеллигенцию в Европе, что ужасы коллективизации, «большой террор», лагеря – это не более чем выдумки антисоветских элементов.
Блант начал работать на советскую разведку в 1937 году. Его «контролером» тогда был Арнольд Дейч (см. «НВО» № 17 за 2009 год). Сперва задача Бланта состояла в том, чтобы подбирать потенциальных кандидатов в шпионы в университетских кругах. Он привлек в разведывательную сеть Джона Кернкросса, ставшего пятым членом «кембриджской пятерки», и американца Майкла Стрейта, который и выдал после войны Бланта властям.
В 1939 году Блант поступает на службу в британскую контрразведку МI-5, затем получает должность помощника одного из руководителей разведки, который занимался обеспечением безопасности армии и военной промышленности. Начиная с 1942 года и до конца войны этот знаток живописи регулярно встречается со своим советским связным в разных районах Лондона, часто в парках. По сведениям биографа, им был передан СССР 1771 документ. Естественно, британцы называют это не иначе, как изменой. Но нельзя забывать, что тогда Англия и СССР являлись союзниками. Так что предательские поступки Бланта, возможно, приближали разгром общего врага.
После войны Блант занялся историей искусства и занял пост советника короля Георга. Он получает титул рыцаря и считает, что с агентурной деятельностью покончено. Но сначала Маклин и Берджес под угрозой разоблачения вынуждены были бежать в СССР. Затем их примеру последовал Ким Филби. А из показаний Стрейта английские спецслужбы узнали правду и о связи Бланта с советской разведкой. Его допрашивали. В итоге куратор королевских картин согласился рассказать властям все в обмен на иммунитет от уголовного преследования. Лондон соблюдал условия этой сделки. Бланта не посадили, дали возможность продолжать заниматься историей искусства.
Публика не знала о его шпионском прошлом. Но в конце концов британский автор, занимавшийся расследованиями, узнал благодаря своим контактам в разведывательном сообществе о прошлом Бланта и рассказал об этом в книге. Правительству не оставалось иного выхода, как нарушить молчание.
Опозоренный агент подумывал о самоубийстве, но решил, что это было бы актом трусости. Он принялся за мемуары, в которых пытается объяснить соотечественникам, что с ним произошло. Вряд ли ему удастся добиться у них оправдания. Но стоит вспомнить, как этот незаурядный человек при жизни парировал обвинения. Он, перефразируя писателя Эдварда Форстера, произнес такую фразу: раз уж приходится выбирать между предательством друга и предательством родины, у меня хватило мужества предать родину.
