Олег Лапшин
В мае поселок затопило почти по самые окна. Фото Василия Куринского
В отпуск приехал в сибирский поселок Шпалозавод, где прошло мое детство. Я приехал в августе, а в мае Шпалозавод затопило широкой рекой Обью – в некоторых местах по самые окна домов.
Вода ушла в конце июня, рыбу на суше не оставила, а часть времени, которое жители поселка должны были использовать на посадку огородов, забрала. Поэтому август не принес расцвета огородов. Они были черны от земли, и серое небо над головой только еще больше подчеркивало сверху тот печальный упадок, в который пришел Шпалозавод к осени 2015 года.
Из-за наводнения некоторые и так уже скрюченные от старости дома еще сильнее покорежило, и они напоминали черных извилистых червяков, застывших вдоль улиц в горьком оцепенении.
Высокие старые тротуары позволяли человеку спрятаться под ними и развести, к примеру, там, в тротуарной темноте, небольшой костерок – и с тем огоньком под досками царствовать и свежей гнилостью досок наслаждаться.
На следующий день после своего приезда я решил прогуляться по Шпалозаводу. Была среда, и в этот день моя сестра, кассир Нарымского ЖКХ, принимала от жителей плату за свет в местном Доме культуры, или попросту, как его всегда называли жители, клубе.
Я шел по поселку в клуб мимо небольших деревянных магазинчиков местных предпринимателей, мимо бывшего завода с большими разбитыми воротами, в которые когда-то заезжали «МАЗы» с длинными прицепами, груженными спиленным лесом.
В далекие советские времена одно время заводом руководил мой отец. Помню, как он, подняв в почтении палец вверх, с придыханием говорил: «Это же ПРОИЗВОДСТВО!»
Все… кончилось производство. С глубины разрушенного завода тянуло мертвой тишиной. Завод походил на высохший труп исполинского насекомого, когда-то с большим остервенением перерабатывавшего лес.
Рядом с бывшим заводом стояло единственное в поселке одноэтажное каменное здание, когда-то работающее как общественная баня: с левой стороны мужская, а с правой женская.
Вскоре показался и сам клуб – окруженное большой оградой двухэтажное деревянное здание. На его первом этаже – вместительное фойе с кинозалом, который иногда становился концертным, а также закулисье – подсобные помещения с небольшим местным музеем. Второй этаж клуба занимала библиотека с рядами книг, расположенных на твердых полках вдоль и поперек библиотечного помещения.
В ограде росли цветы и стоял памятник погибшим в годы Великой Отечественной шпалозаводцам. Памятник был деревянным, поставленным еще лет 40 назад, но до сих пор содержался хорошо и потому выглядел ухоженным, чистым, светлым и напоминал ни на что не претендующий козырек.
Пройдя в клуб, я увидел сестру, сидевшую в фойе за маленьким столиком. Мы перекинулись несколькими шутливыми фразами, и в это время перед моим взором вдруг отчетливо из небытия выплыл явный и живой остров, и корабль памяти причалил к нему.
Мне вспоминалось, как когда-то, очень давно, в этом фойе Дома культуры в ожидании сеанса и открытия дверей в киноконцертный зал люди прохаживались, смеялись и шутили. Некоторые сидели на расставленных вдоль стен небольших кожаных жестких скамейках без спинок. Спинками скамеек были сами деревянные, обшитые полировкой стены Дома культуры, похожие на блестящие стены внутри парохода, плывущего в Новый Свет по бескрайнему морю темных скорбей.
В особенности клуб напоминал корабль зимой, когда сам он был освещен внутри, а за его окном на улице рано темнело, и там все сливалось в одну траурную полосу, зловещую и безжалостную.
Осторожно зашел в киноконцертный зал. Некогда висевшая под высоким потолком огромная, претендующая на симфонический оркестр сделанная под хрусталь стеклянная люстра сейчас лежала на сцене и напоминала драгоценную корону, упавшую с исполинской царственной особы, некогда здесь правившей.
Там же, на сцене, лежали вынесенные из подсобных помещений многочисленные коробки с реквизитом, когда-то используемым в пьесах местными самодеятельными актерами: учителями, их учениками, рабочими, продавцами. Сцена напоминала кладбище ролей, которых навсегда покинули души-актеры.
 |
| Когда-то в клубе яблоку негде было упасть… Фото Ирины Куринской |
В те времена здесь было много людей. Помню, когда еще в 70-х показывали фильм «Неуловимые мстители», в зале на просмотр собралось столько народу, что не только яблоку негде было упасть, но и глазному яблоку невозможно было найти незанятое место. Люди полулежа устраивались прямо на сцене и, задрав головы, смотрели на лихо несущихся на них с экрана всадников…
Теперь же экран давно погас, и окаймлен, как ресницами, незрячим бельмом кулис. Я прошел за экран. Конечно, никаких ждущих своего выхода на сцену всадников там не увидел, только ступеньки уходили чуть вниз, в подсобные помещения. Здесь когда-то шла активная закулисная жизнь Дома культуры, а сейчас никого не было…
Пройдя несколько помещений, я вошел в небольшую комнатку, представляющую собой импровизированный поселковый музей. Раньше музей находился в одном из помещений, близких к сцене и кулисам. Сейчас же музей почему-то был перемещен в комнатку, где некогда сидел кассир, продававший билеты через небольшое квадратное окошко в стене.
Перенесенный в маленькую комнату музей напоминал безвременье: старинная железная кровать, заправленная богатым белоснежным убранством, располагалась возле похожей на поясную ленту стены. Рядом стоял аскетический прямолинейный деревянный стол, на котором собралась старинная и относительно современная утварь: от почерневшего от времени самовара и подсвечника до белого радиоприемника, похожего на пожелтевший безмолвный прямоугольный кирпич. Или, даже лучше сказать, радиоприемник походил на миниатюрную многоэтажку, потому что многочисленные соты закрывающей динамик сетки напоминали зарешеченные, как в тюрьме, окошки.
В фойе я столкнулся с нынешним директором Дома культуры – женщиной лет 40. Директор пожаловалась, что дому необходим миллион рублей, так как его крыша уже давно течет и требуется капитальный ремонт. Клуб разрушается и, видимо, уходит на пенсию. А пенсионеров у нас не любят лечить.
Выйдя из клуба, от нечего делать я побрел на берег посмотреть на реку, своей водной полосой напоминающую вечно движущуюся беговую дорожку. Но никаких спортсменов на этой дорожке не было. Только одинокий вектор небольшого катера шел к Шпалозаводу. Наверное, катер из районного центра, везет пассажиров. Минут через пять тихоход причалит и отдаст людей суше. На берегу уже стояли встречающие катерок люди, начал моросить дождь. Было грязно, месиво глины, казалось, желало всех нас захватить, не дать нам очиститься и в Дом культуры пройти, хотя бы и в полуразрушенный. Наверное, сейчас в клубе тоже льет дождь, и пришедшие в Дом культуры платить за электричество люди зябко ежатся под мокрыми, холодными шарами падающих с потолка водных плафонов.
