Алле, Бен Ганн слушает! Кадр из фильма «Остров сокровищ». 1982
МТС
Позвонили из МТС и сказали, что через полчаса заканчивается срок моего договора и мой номер телефона продадут. Голос молоденького мальчика. Явный развод.
– Какой год моего договора? – спрашиваю. Раз отключают телефон, то должны знать номер и год моего договора.
Долгая задумчивость.
– 2008-й, – произнес неуверенный голос молоденького мальчика.
– А вот и нет, – отвечаю, – 1989-й.
Там опять задумались. Молоденький мальчик переваривает. Он явно родился где-то в начале нулевых.
– А разве МТС тогда был? – спрашивает меня.
– Да, – отвечаю, – первый офис МТС открылся в 1989 году возле «Макдоналдса».
– А что, «Макдоналдс» был в СССР?
– Конечно, его открыли Никсон и Брежнев.
– А кто это? – Молоденький голос в жутком замешательстве.
Мне все это начинает надоедать. К тому же я на работе.
– Ладно, – говорю, – хватит меня разводить. Гуд-бай.
– Ну хоть скажите, кто такой Никсон.
Любопытные разводилы попались.
Вячеслав Харченко, Симферополь
Письмо читателя о пользе литературы
Все-таки литература – сильная штука.
Вот не нравится один человек другому. Обычная история. Но писатель нам объясняет – почему. И на самых простых примерах. Как в рассказе японского писателя Рюноскэ Акутагавы «Мандарины», который написан аж 105 лет назад.
Сидит в поезде пассажир, один на весь вагон, скучает. И перед самым отправлением влетает девчонка. Чего-то напутала – билет у нее третьего класса, а влезла во второй. Но дело не только в этом.
«Мне не понравилось мужицкое лицо этой девочки. Кроме того, мне было неприятно, что она грязно одета. Наконец, меня раздражала ее тупость, с которой она не могла понять даже разницу между вторым и третьим классом».
При этом писатель тонко так подводит, что какая-то проблема, наверное, есть даже и в самом рассказчике. Он же еще в начале говорит: «На моем сознании от невыразимой усталости и тоски лежала тусклая тень, совсем как от пасмурного снежного неба». Но главное, конечно, снаружи.
Например, случайный попутчик.
«Это была настоящая деревенская девочка: сухие волосы без признака масла, рябоватые, потрескавшиеся щеки были так багрово обожжены, что даже производили неприятное впечатление. На ее коленях, куда небрежно свисал замызганный зеленый шерстяной шарф, лежал большой узел». Словом – «живое воплощение серой действительности в человеческом образе».
Мало того, она вдруг встает и зачем-то идет к окну. А окна в поездах тогда старались не открывать – из-за паровозного дыма. Рассказчик смотрит, как «обмороженные ручки бьются, пытаясь опустить стекло». И когда окно наконец открывается, он, законный пассажир второго класса, закашлялся так, что чуть не задохнулся. И, разумеется, собирается «жестоко выругать эту незнакомую девочку и опять закрыть окно».
И что интересно, он ведь сразу понял, что от таких попутчиков добра не жди.
Рассказчику я всецело сочувствую и прекрасно понимаю. Чем выше духовно-нравственное развитие личности, тем труднее ей выносить рядом кого-то еще.
Я, например, всегда веду себя достойно. Громко не разговариваю. Бумажки где попало не бросаю. Сразу два места в метро не занимаю. Не ржу как лошадь. Не будь в этом списке еще и скромности, рассказывать можно долго.
Хотя и так нетрудно догадаться, почему мне с людьми очень тяжело. Вплоть до того, что человек, может, и не хуже меня, но нарушает, например, мое уединение. Принимаешься думать о той же изящной словесности, сразу кто-нибудь начинает рядом отираться. Понятно – имей он чуть больше деликатности, ничего подобного бы не допустил.
Смотришь на человека и страдаешь.
Господу Богу он нравится, а мне нет.
Вот незадача.
Но даже малоизвестный Акутагава на то и писатель, что показывает такие вещи и с другой стороны.
«Я увидел, что за шлагбаумом у пустынного переезда стоят рядышком три краснощеких мальчугана...
И в тот же миг произошло вот что: девочка, по пояс высунувшаяся из окна, вытянула свои обмороженные ручки, взмахнула ими направо и налево, и вдруг на детей посыпались сверху несколько золотых мандаринов, окрашенных так тепло и солнечно, что у меня затрепетало сердце. Я невольно затаил дыхание. И мгновенно все понял. Она, эта девочка, уезжавшая, вероятно, на заработки, бросила из окна припрятанные за пазухой мандарины, чтобы отблагодарить братьев, которые вышли на переезд проводить ее».
Хорошо, что рассказчик – человек наблюдательный, образованный. Как он все это разглядел, осмыслил, прочувствовал. Конечно, он молодец. У него даже на душе легче стало.
«Взволнованно подняв голову, я совсем другими глазами посмотрел на девочку... И только тогда мне удалось хоть на время забыть о своей невыразимой усталости и тоске и о непонятной, низменной, скучной человеческой жизни»...
Читая подобные тексты, и сам делаешься как-то глубже, проницательнее. Такая литература помогает нам становиться лучше. Открывать в себе все новые и новые положительные черты.
Арсений Анненков
Бен Ганн
Как же достали эти звонки с неизвестных номеров! То поздравляют с Новым годом, то предлагают кредит, то – бесплатное медицинское обследование… Задолбали, твари!!!
Но Николай Колчин, которого друзья звали попросту Кыля, нашел способ, как справиться с этой проблемой. Не то чтобы вообще справиться, но получать от этих навязчивых звонков с неизвестных номеров собственный кайф.
Он брал трубу и вместо того, чтобы говорить «Алле» или «Да», «Слушаю», представлялся просто-напросто именем персонажа романа «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона: Бен Ганн.
Если на той стороне трубы был какой-то робот, то и Кыля включал «робота» и, не слушая, что говорит звонивший, включал свою песню: «Я – Бен Ганн, я нашел золото на острове сокровищ, предлагаю его разделить, но моя доля будет 80 процентов, остальное – ваше. Не хотите – как хотите».
Если на той стороны трубы оказывался живой человек и переспрашивал, кто такой Бен Ганн, то Кыля с удивлением интересовался: мол, разве вы не читали «Остров сокровищ»?
На этом, как правило, разговор с той стороны заканчивался.
А у Кыли – свой собственный кайф!
Евгений Константинов
Василий Матвеев 
комментарии(0)