Россия-Закавказье: начинается новая партия

Владимир Путин доволен званием почетного доктора Азербайджанского Славянского университета.

Визит Владимира Путина в Баку, безусловно, является событием знаковым, и вовсе не потому, что он стал первой зарубежной поездкой российского руководителя в новом веке. Впрочем, на Востоке к символическим аспектам политики все еще относятся с немалым пиететом, и нельзя исключать, что Москва это обстоятельство также заранее просчитала. В любом случае очевидно, что внешняя политика Кремля на Южном Кавказе вошла в новую фазу, последствия чего проявятся, правда, не скоро.

Все последние годы было принято считать, что наиболее последовательным и надежным проводником российских интересов в регионе является Армения, получившая статус стратегического союзника Москвы. Объективные основания для этого были: по целому ряду причин дрейф Еревана в сторону Запада представлялся невозможным по определению, кроме того, Армения в отличие от иных постсоветских стран с охотой сохранила на своей территории российские войска и пограничников. Исторические противоречия с Турцией и противостояние с Азербайджаном в Карабахе предопределили роль Армении в качестве российского сателлита не только в геостратегическом, но даже и в ментальном смысле. По существу, это означало, что традиционное российско-армянское сотрудничество, во многом способствовавшее укреплению позиций империи не только в Закавказье, но и на Ближнем Востоке в целом, сохранилось в исторически сложившихся формах и продолжает развиваться на основе понятий, актуальных для позапрошлого века. Поэтому некоторые наиболее проницательные наблюдатели все чаще склонялись к предположению, что такое партнерство, пусть и устраивающее обе стороны, потенциально несет в себе семена будущих непростых коллизий.

Первые признаки того, что ситуация начинает меняться, появились уже три года назад. В конце 1997 г. армянское общество было шокировано неожиданной инициативой президента Левона Тер-Петросяна, который - на пике военно-политических достижений Армении - выступил с предложением перевести карабахскую проблему в русло мирного решения, основой которого должно было стать сохранение юридического суверенитета Азербайджана над давно уже не принадлежащим ему Карабахом, конечно, с предоставлением этому краю самой широкой автономии, по статусу напоминающей статус независимого государства. Сегодня эти предложения представляются достаточно здравыми, но в то время они вызвали практически полное неприятие и привели к политической изоляции армянского лидера, которого ближайшие его соратники фактически обвинили в забвении национальных интересов и вынудили подать в отставку. И лишь теперь стало выясняться, что "несвоевременная" инициатива Тер-Петросяна была вызвана в первую очередь нажимом со стороны Москвы, где пришли к убеждению, что продолжение карабахского конфликта далее нецелесообразно: противостояние себя исчерпало, и его пролонгация начинает негативно сказываться на хозяйственно-экономических и политических интересах России в регионе.

Кремль обнаружил, что охлаждение его отношений с Баку и Тбилиси во многом спровоцировало прозападную ориентацию Азербайджана и Грузии. А это, в свою очередь, привело к фактическому вытеснению российского капитала и экономических структур из региона, что выглядело особенно болезненно на фоне многообещающих транснациональных транспортно-энергетических проектов, так или иначе связанных с процессами глобализации мировой экономики. Разумеется, новое прагматическое руководство России не могло согласиться с таким положением вещей. И уже в начале прошлого года видные российские дипломаты в частных беседах открыто говорили, что "с карабахским конфликтом пора кончать. Это противостояние чем дальше, тем больше тормозит восстановление партнерских связей с нашим традиционным другом - Азербайджаном".

Кроме всего прочего, в Москве существует устойчивое мнение, что "Армения в любом случае никуда от нас не денется", а это заведомо расширяет поле для маневра российской дипломатии. При этом имеется в виду, что серьезных козырей для игры с Россией у Еревана нет. Ведь изменение "исторической ориентации" для Армении невозможно без преодоления всего сложного наследия в армяно-турецких взаимоотношениях, а это процесс если и возможный в перспективе, то весьма сложный и отнюдь не скорый. Кроме того, в Армении не было и нет никаких антироссийских настроений, и спровоцировать их невозможно. Нет вопросов с дислокацией российских войск - то есть всего того, что с успехом может использовать Баку в своем возобновившемся диалоге с Москвой.

Но и это не все. В запасе у Азербайджана такие "козырные карты", как весьма важная в стратегическом отношении Габалинская станция радиолокационного слежения, без которой трудно представить всю систему российской ПВО на юго-западном театре военных действий, проблема раздела Каспия, участие российских нефтяников в разработке углеводородных ресурсов каспийского шельфа, активизация сотрудничества российских компаний в реализации проектов ИНОГЕЙТ и ТРАСЕКА, наконец, это принципиальный для Москвы вопрос взаимоотношений Баку с чеченскими мятежниками.

В свою очередь, Азербайджан также заинтересован в нормализации отношений с Кремлем: после того как Запад весьма негативно оценил последние парламентские выборы и процесс вступления страны в Совет Европы был фактически заморожен, после ухода ряда крупных международных инвесторов, разочаровавшихся в перспективе строительства нефтепровода Баку-Джейхан, после явного охлаждения отношений с некоторыми мусульманскими "братьями", недовольными позицией Гейдара Алиева в отношении Чечни, после того как эйфория в азербайджанско-турецких отношениях сошла на нет, пришло самое время продемонстрировать новым друзьям и союзникам, что на них свет клином не сошелся. Тем более что президент Владимир Путин настойчиво дает понять, что никакого возвращения к "имперской идеологии и практике" быть не может, и отношения с постсоветскими странами Россия намерена развивать на основе принципов равноправия и взаимного уважения.

Принципиально важно, что в Баку российский президент вновь подтвердил: Москва не намерена использовать "эксклюзивные рычаги влияния" в процессе разрешения карабахского кризиса, и Кремль будет удовлетворен любой договоренностью, достигнутой самими сторонами противостояния (любопытно, что эта формулировка полностью совпадает с официальным подходом армянской дипломатии, все последние годы утверждающей, что Ереван согласится с любым решением, удовлетворяющим Карабах и Азербайджан). Но если Армения при этом и не пыталась скрывать, что всемерно поддерживает НКР во всех отношениях, весьма сомнительно, что Россия имеет в виду нечто аналогичное. Ведь "отказ от имперских рецидивов" в данном случае может означать, что Москва действительно не намерена впредь занимать сколько-нибудь одностороннюю позицию, но будет руководствоваться сугубо собственными прагматическими интересами.

Итоги визита Владимира Путина в Баку являются свидетельством начала нового этапа в развитии геостратегической и политической ситуации в регионе Большого Кавказа. Можно, в частности, предположить, что в армяно-российских взаимоотношениях способна появиться определенная настороженность. Впрочем, это вряд ли станет причиной их серьезного охлаждения. В противном случае Москва всегда может использовать все свое влияние в республике с тем, чтобы коренным образом изменить здесь внутриполитический расклад. Надо думать, в Ереване не могут не считаться с такой возможностью. А это, в свою очередь, способно заставить Армению активизировать переговорный процесс вокруг карабахской проблемы, существование которой, бесспорно, является важнейшим фактором вероятного внешнего влияния на ситуацию в стране.

Понятно, что новый расклад ослабляет дипломатические, а возможно, и военно-политические позиции армянской стороны. Это, однако, еще не означает, что Азербайджан обречен на скорую и неизбежную победу. В Москве очень хорошо понимают, что окончательное решение проблемы Карабаха в пользу Баку лишит Россию в перспективе одного из важных рычагов воздействия на политику стран региона. Поэтому Кремль вряд ли станет слишком педалировать этот вопрос в ближайшее время, пытаясь соблюсти свои интересы, не прибегая к слишком кардинальным шагам. Но, конечно, в случае необходимости Москва пойдет до конца. Однако до этого России надо будет укрепиться на Каспии, продемонстрировать прибрежным странам (особенно Ирану), что альтернатива им всегда найдется, и всемерно расширить плацдарм своего влияния в регионе в предвидении неизбежного дальнейшего ухудшения отношений с Грузией и продолжения войны в Чечне. И лишь после того, как эти проблемы будут в той или иной степени решены (конечно, в сочетании с процессом возвращения в Закавказье серьезного российского капитала), можно будет ожидать качественного прорыва. Пока же Кремль не без успеха пытается заложить фундамент грядущих побед.