Первое апреля – ни во что не верю

«Елки-палки, господа чиновники, если в этой стране федеральные выборы обращены в фарс, если выборы губернаторов отменены, то можно хотя бы родителям выбирать будущее своих детей, а не решать за них?!»

В «этой стране»? Выборов нет? Кто это говорит? Немцов? Каспаров?

Никак нет. Это Андрей Кураев, протодиакон, автор школьного учебника по «Основам православной культуры». Вот так в эфире «Эха Москвы» он прокомментировал информацию о том, что большинство родителей, выбирая для своих детей школьный «религиозный» модуль, предпочли православию светскую этику.

Впрочем, если верить Кураеву, то родители светскую этику не предпочитали. Им ее навязали. В блоге Кураева есть список школ, где, по его словам, это происходило.

Как итог, ведущую и гостей передачи на «Эхе», похоже, удалось убедить в том, что чиновники на местах саботировали президентский проект, обвели православных вокруг пальца, а под видом светской этики навязали школе государственную идеологию (которая и без того в ней, по мнению Кураева, присутствует). Обманутые православные предстали борцами за права человека, демократию, Конституцию, настоящими оппозиционерами.

Браво, отец Андрей! Если вы попросите меня привести пример блестящей и актуальной риторической стратегии, я укажу на это выступление Кураева.

Правда, за всеми словами о саботаже, демократии, выборе, нравственности и прочем скрывается одна очень простая вещь: беспрецедентный проект «введения» религии в российскую школу не удался. Стартовал 1 апреля – а уже не удался. Министерство образования просили за 9 месяцев родить мальчика, а оно родило девочку.

1 апреля – прекрасный день для запуска бессмысленных проектов. Проект «Основ религиозных культур и светской этики» оказался бессмысленным.

Почему? Да потому, что православные – недовольны. А ведь образовательный эксперимент затевался во многом для того, чтобы в наилучшей, не вызывающей противоречий форме удовлетворить запрос православных на свой предмет в школе.

Без православных никто не стал бы добиваться «школьной религии». Ни мусульмане, ни иудеи, ни буддисты. Атеистам и агностикам неплохо жилось без светской этики, тем более что (и тут Кураев прав) рамки этой дисциплины расплывчаты и впихнуть в них можно все, что угодно.

Никому, кроме православных, религия в школе была не нужна. Зато все – и мусульмане, и иудеи, и буддисты, и атеисты – любят (или вынуждены любить) паритет и равноудаленность от государственных институтов. Или равноприближенность.

Желание удовлетворить православный запрос породило шестирукого недоразвитого монстра, который теперь не мил никому. Православным в том числе. Или даже в первую очередь. Хотя бы потому, что совсем не так рисовали они в своем сознании портрет российского общества.

Могла провинциальная гимназия вводить – в нарушение всего и вся – «светскую этику» в качестве обязательного предмета? Да запросто. И в этом нет никакой идеологии, никакого атеистического реванша. Реалии, порожденные экспериментом – и ничего более. Предложить выбор можно. Воплотить в жизнь – не везде.

Вывод здесь один: проект «религии в школе» был непродуманным, его сроки – чрезмерно ускоренными. Рассказать о православии как о части русской культуры можно было с меньшими затратами нервов и энергии. Для этого есть курсы истории, литературы, обществознания. Конкретные хрестоматийные сюжеты, в которые при необходимости (порой она есть) можно было внести новый элемент.

Это был бы наилучший способ удовлетворить запрос единственного реального заказчика религии в школе – Русской Православной Церкви. Но был выбран другой способ. И вот заказчик негодует┘