Екатерина Барабаш Сценарий фильма «Красное небо. Черный снег» был написан челябинским сценаристом Виктором Петровым почти двадцать лет назад. За это время Валерий Огородников снял «Барак», получивший множество призов, баловался начальными сериями «Бандитского Петербурга». Наконец нашлись деньги, и было снято восемь серий для телевидения, которые потом ужались до одного двухчасового фильма. В дни празднования Победы «Красное небо. Черный снег» вышел в прокат.
1943 год. Маленький городок на Урале. День и ночь работает завод, вычухивая в небо красный дым. Под ногами – черный от копоти снег. Красное и черное. Кровь и смерть. Война. Как писал Твардовский, «на войне сюжета нет». Но вряд ли он имел в виду, что в войну не любят, не страдают, не воруют, не смеются. Просто любовь – острее, страдания – масштабнее, воровство – преступнее, смех – горше. Вчерашние одноклассники готовятся уйти на фронт. А пока работают на заводе, влюбляются в молодую эвакуированную скрипачку из Сталинграда, разоблачают бандита-стахановца, разгружают вагон с замерзшими трупами. И – уходят на фронт. Вот, пожалуй, и весь сюжет.
Сюжет в этом фильме – не главное, главное – тяжкая и острая ненависть к войне. Сейчас есть такое модное словосочетание – «неизвестная война». Когда Алексей Герман снял «Двадцать дней без войны», нам показалось, что теперь мы знаем про тыл все. После Германа и правда про тыл снимать трудно. И смелостью для этого надо обладать немалой. Как вместить в два часа ужас бойни, если за весь фильм – только один выстрел, да и тот случайный? В уральском городке живут все те же люди, что жили здесь до войны. Они почти не изменились, только мальчишки повзрослели раньше времени, а взрослые состарились. И еще война всколыхнула то, что дремлет в каждом человеке до поры до времени, подчас так и не просыпаясь до смерти. Молоденькая эвакуированная скрипачка Лида (Елена Панова), интеллигентка и белоручка, привязывает крохотного ребенка к ножке стола и уходит работать на завод, чтобы не быть обузой. Не очень чистый на руку стахановец Федор (Петр Семак) в военной неразберихе превращается в стопроцентного вора и садиста. Жадный и сладострастный майор Вахтеров (Александр Панкратов-Черный), став начальником лагеря для военнопленных, теряет почву под ногами и принимается воровать открыто и нагло. Железная дама-хирург госпиталя Лина Михайловна (Нина Усатова) впервые в жизни плачет, получив похоронку на мужа. Всего этого могло не быть, если бы не война. Все слишком ненатурально, чтобы быть правдой, и слишком реально, чтобы быть вымыслом. Потому и страшно.
При этом даже персонажи-подонки не вызывают того омерзения, какое, наверное, должны бы вызывать. Режиссер словно подсознательно (или сознательно?) освещает их такими мощными сполохами географически далекой войны, тем самым красным небом, что автоматически начинаешь если не оправдывать их, то по крайней мере сокрушаться: «ах, война, что ж ты сделала, подлая?»
При довольно четком делении персонажей на положительных и отрицательных режиссер каждый раз словно оставляет для зрителя маленькую щелочку, через которую можно подсмотреть и увидеть даже в хрестоматийном негодяе светлую грань. Например, стахановец Федор Голембиевский в блистательном исполнении додинского актера Петра Семака закладывает в свой взгляд столько молчаливой страсти и безысходности, что хочется усомниться в его подлости – может, не виноват? А если и виноват, то ведь наверняка несчастный? Или начальник лагеря, на роль которого Огородников неожиданно пригласил Панкратова-Черного, известного больше проходными ролями в дешевых комедиях, – он настолько трогательно любит свою собаку, что зритель готов пожалеть и его, и собаку заодно.
В «Красном небе» нет главных героев. Здесь все словно проплывают эпизодами – длинными, короткими, составляя единую толпу, но не безликую, здесь каждый виден сам по себе. Ощущение «толпы индивидуальностей» подчеркивает монтаж – жесткий, скорый. И, конечно, превосходная камера в руках одного из лучших российских операторов – Дмитрия Долинина.
Конечно, можно упрекнуть фильм во вторичности. В общем, действительно особо нового ничего здесь нет, и «Красное небо. Черный снег» в чем-то вторичен даже по отношению к своему «старшему брату» – огородниковскому «Бараку». Но это, впрочем, не так важно. Важно то, что нам еще долго, очень долго предстоит изучать эту «неизвестную войну» и долго помнить и красное небо, и черный снег.
