Владимир Гутнов СТУДЕНТ Карачаево-Черкесского педагогического университета Николай Епринцев и житель Новокузнецка Игорь Мирошкин, готовившиеся за 200 долларов совершить теракт на владикавказском рынке "Фаллой", были задержаны на чечено-ингушской границе два месяца назад. Как утверждали на допросах оба террориста, они сдались на ингушском контрольно-пропускном пункте добровольно, однако спецслужбы, ведущие расследование дела, этого не подтверждают. Более того, согласно показаниям Мирошкина, он должен был в случае срыва теракта или малейших признаках нерешительности Епринцева просто "убрать" его и совершить теракт любыми способами, вплоть до приема камикадзе, чтобы избежать возмездия ваххабитов.
Такой приказ, по словам самого Мирошкина, он получил от своего инструктора, арабского амира Абу-Саида в лагере "Талибан" в Сержень-Юрте, из чего следователи сделали вывод, что главным в паре исполнителей готовившегося во Владикавказе теракта был ранее дважды судимый житель Новокузнецка.
В лагерь воинствующих ваххабитов "Талибан" в Сержень-Юрте террористов привели разные дороги. Николая прельстила солидная "исламская" стипендия, обещанная ему в Майкопе сокурсником Асланом Темирбулатовым, а Игорь после очередного преступления в Новокузнецке скрывался в Чечне от правосудия с 1997 года. Еще в Моздоке Мирошкин обзавелся паспортом на имя Виктора Быкова, каким его и знал до самого ареста Николай Епринцев. В Сержень-Юрте они оба получили новые исламские имена, но в редкие минуты приступов ностальгии не прочь были называть друг друга христианскими. Впрочем, в лагере делать это было опасно. Как признались оба, настоящие имена бойцов исламской армии в Чечне держатся под строжайшим секретом и часто неизвестны даже спецслужбам ваххабитов. Тем не менее и Мирошкин и Епринцев называли на допросах фамилии многих приверженцев манкуртизма - русских, украинцев, казахов...
Не принято было в лагере также задавать лишних вопросов, чтобы не вызвать подозрений в причастности к российским спецслужбам. Главное правило "Талибана" - молчание и безоговорочное повиновение "учителям". Кроме традиционного обрезания как ритуала принятия священной веры и штудирования Корана до механического заучивания, обращенные "русские" мусульмане под неусыпным оком арабских "спецов" изучали в лагере военную тактику, секреты минирования и владения различными видами стрелкового оружия, а по завершении подготовки вступили в исламскую армию, формировавшуюся в Урус-Мартане. В составе армии был батальон шейха Багаутдина, куда и были зачислены Мирошкин и Епринцев. Оба принимали участие в боях в Новолакском и Цумадинском районах. В Дагестане, по их признанию, под ударами российской авиации погибли многие арабы, знакомые им по "Талибану".
Конкретное задание о проведении теракта во Владикавказе Мирошкин и Епринцев получили от арабского амира Абу-Саида в июне 1999 года. Они несколько раз выезжали во Владикавказ для определения места теракта. Выбирались только места большого скопления людей - кинотеатры, рынки, госпитали, военные городки. Учитывая заранее избранный способ теракта с использованием грузовика, начиненного взрывчаткой, заваленной сверху арбузами, остановились в конце концов на рынке "Фаллой". По признанию Мирошкина, машина с арбузами на рынке не могла вызвать никакого подозрения, а проезжавший на рынок транспорт, по его наблюдениям, практически никем не контролировался. Машину купили во Владикавказе вполне легально по газетному объявлению, а оформили ее на Епринцева, потому что Мирошкин числился во всероссийском розыске. Оставалось только пригнать машину из Владикавказа в Сержень-Юрт, загрузить ее тротилом и арбузами и отправляться в Северную Осетию на рынок. Однако в Сунженском районе Ингушетии машина с североосетинскими номерными знаками привлекла внимание сотрудников МВД. Не меньшие подозрения вызвали и новенькие, "с иголочки", документы Мирошкина и Епринцева. Как впоследствии выяснилось, не напрасно. Бдительность милиционеров Ингушетии спасла жизни десяткам, а может, и сотням жителей Северной Осетии.
По всей видимости, ближе к новому году дело Мирошкина и Епринцева будет передано в суд. Где он будет проходить, пока не раскрывается в целях безопасности. Перед отъездом в Чечню Николай Епринцев написал матери всего одну строчку: "Мама, не волнуйся, я скоро приеду и все объясню". Вряд ли объяснения с матерью будут скорыми.
