Сергей Ивкин В разные моменты жизни вспоминаются разные книги. Прямо сейчас – три.
Гарри Гаррисон, «К западу от Эдема». Крайне удивился, встретив этот роман в киоске аэропорта Внуково. В детстве эта вариация на тему Маугли – о мальчике, воспитанном рептилоидами, – потрясла сознание тем, что принципы прекрасного и безобразного формируются сознательно, и для победы необходимо сродниться со своим врагом. Чувство отщепенчества, инакости, сложившееся в школе, при поддержке этой книги обернулось достоинством, гонором, с которым я впоследствии покинул пионерскую организацию, да и саму школу тоже, выбрав для завершения образования престижную гимназию.
Михаил Булгаков, «Белая гвардия». В некотором роде этой книгой было сформировано ощущение рая человеческой дружбы. Хозяйка салона, гитара, круг единомышленников. Поочередно примерял на себя разные роли – от Лариосика до Мышлаевского. Так и остался на проигравшей стороне. Но с чувством своей «русскости», с «имперской честью».
Владимир Набоков, «Бледное пламя». Почти китайский синтез поэзии и прозы навсегда остается для меня образцом идеальной книги. Любовь к роману Филипа К. Дика «Валис» была уже развитием того первичного восторга от книги-лабиринта. И «Игра в классики» Кортасара поблекла рядом с ее огнем. Читал в двух переводах. Перевод Веры Набоковой похож на заснеженный парк. Перевод Сергея Ильина – на парк, по весне оттаявший. Парк остается парком, по нему можно гулять в любом направлении, но акценты иные. Если есть планка, которую я хочу взять, начав делать прозу, то это она. Множество субъективных взглядов, совершенно искренних, но выстроенных так, что у читателя образуется собственное мнение и на стихи, и на события. И при повторном прочтении каждый раз новое.
Екатеринбург
комментарии(0)