Политика неширокого доступа

«Слишком часто в прошлом мы сотрудничали только по узким проблемам, и наша бюрократия мешала прогрессу. Именно поэтому у нас будут рабочие группы по экономике, энергетике, экологии, контролю над вооружениями, энергетической безопасности, борьбе с терроризмом и так далее, включая гражданское общество, науку и технологии, космос, здравоохранение, образование, культуру». Это высказывание Барака Обамы после встречи с Дмитрием Медведевым должно было быть лейтмотивом российской стратегии с каждой страной СНГ, коль скоро постсоветское пространство занимает первую строчку в топ-листе задач российской внешней политики.

Но в реальности мы видим другое -═все взаимодействие с партнерами по СНГ держится на личных договоренностях между президентами в так называемом византийском стиле. Следствие такого рода стиля или режима политического взаимодействия – закрытость. Отсутствие необходимости участия широкого политического и экспертного слоя в выработке решений по политике двух стран или коалиции государств. Зачем нужны эти обсуждения? Президенты собрались и что-то решили. Затем к обеспечению нужного вектора комментариев и для развертывания в медиапространстве этих решений подключают экспертное сообщество и политиков среднего уровня.

Учитывая эти особенности, работают и отраслевые ведомства. Президентами декларируется задача по линии экономической интеграции – вступаем в ВТО таможенным союзом – пожалуйста, ведомства тут же начинают поворачиваться вслед «генеральной линии» в нужном направлении. Самостоятельно, отталкиваясь от понимаемой задачи (если хотите, идеологии процесса, допустим, той же интеграции), задавать направление и методы реализации внешней политики институты и ветви власти не могут.

Собственно, эта особенность вытекает из самой природы взаимоотношения автаркийных режимов СНГ. Какие там институты? Главное – отношения президентов. Они принимают решения: дружить – не дружить, объединяться – разбегаться. Под эти решения подстраивается элита. Соответственно институты политики включаются и эффективно работают лишь там, где есть налаженные отношения с понятными для их субъектов правилами. Конечно, на среднем уровне интересы политической элиты и крупного бизнеса добавляют устойчивости межгосударственным связям. Но если случается скандал между главными субъектами двухсторонних отношений, никакая элита или группы влияния («интересы олигархии») уже не помогут.

Есть ли выход из этого круга? Одно из решений – в путях создания полноценных институтов политики России в СНГ. По сути, необходим двухсторонний орган, который бы стал не менее значимым, чем отношения президентов. Ему нужно придать достойный уровень авторитетности, а его работа должна стать постоянной. Обычно мы ищем примеры подобных практик на Западе. В данном случае они есть, например, комитет высокого уровня США–Канада, снимавший кризисные вопросы североамериканской интеграции в 1960–1970 годах: он не претендовал на верховенство власти в своих странах, но имел высокое значение в политических кругах двух стран.

Переводя эту практику на почву СНГ, Россия должна продемонстрировать, что ей все равно, кто выступает субъектом переговоров – Путин, Медведев, Алиев, Лукашенко, Саакашвили, Ющенко, – главное, что интересует, это отношения, которые не должны становиться «заложниками» одной личности. Независимо от качества отношения РФ с конкретной страной, допустим, Казахстаном или Азербайджаном, необходима плановая и постоянная работа, которая бы контролировалась авторитетными и нескомпрометированными людьми в сферах промышленности, безопасности, гуманитарного и культурного развития. За примерами того, кто мог бы войти в такую комиссию на уровне бизнеса, ходить далеко не надо, достаточно посмотреть на состав российско-американской бизнес-комиссии, заседавшей во время визита Обамы: 15 руководителей и владельцев крупнейших российских компаний от Вагита Алекперова до Анатолия Чубайса и Владимира Якунина. Что касается СНГ, то всегда найдется десяток российских предпринимателей разного уровня и не меньшее количество других авторитетных людей из области политики, искусства, науки, для которых данный вектор двухсторонних отношений представляет неподдельный интерес. Равный по уровню авторитетности состав можно подобрать и с другой стороны.

Подобная комиссия должна регулярно, раз в полгода, обращаться к парламентам своих стран с публичными докладами о перспективах и возможных кризисах в двусторонних отношениях. Оценивать все аспекты – от кризисов неплатежей, торможения товарооборота, положения русской диаспоры в странах СНГ и национальных – в России. Это не должно быть работой от случая к случаю. Требуется регулярная и своевременная деятельность по информированию населения наших стран о ходе взаимоотношений. Отсутствие единой позиции подобной комиссии не может быть проблемой, потому как главная задача – информирование и публичный мониторинг.

Учитывая модели аппаратного взаимодействия внутри каждой страны СНГ, к этой схеме будет трудно привыкнуть. Но думать по крайней мере надо именно в этом направлении. Если мы не соглашаемся с построением новой модели, то мы должны честно признаться – дефрагментация постсоветского пространства продолжится. Значит, мы согласны идти дальше по пути неопределенности и интриг и обречены следующее десятилетие жить, как первые 15 лет независимости.