Т. Фельгенгауэр― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я рада приветствовать в этой студии главного редактора «Независимой газеты» Константина Ремчукова. Здравствуйте, Константин Вадимович.
К. Ремчуков― Добрый вечер, Татьяна Владимировна.
Т. Фельгенгауэр― Владимир Путин подписал указ, который позволит передать Ирану российские зенитные ракетные системы С-300. Глава российского МИДа господин Лавров уже сказал, что не могли не принимать в расчет коммерческий и репутационный аспект. Как бы вы оценили репутационный аспект?
К. Ремчуков― Поскольку отношения между Россией и Западом за прошедший год деградировали окончательно по моей оценке до состояния холодной войны, и даже сомнений нет, что бы там ни говорили. Потому что и Путин, и Барак Обама в частности в разговоре с кубинским лидером сказал, что холодной войны нет. На самом деле холодная война есть. И одним из признаков холодной войны является поставка оружия странам, которым твой стратегический противник последний послевоенный период, это США, не любит. А ты ему поставляешь эти ракетные комплексы. Это очень сильный ракетный комплекс, мы воздерживались от поставок этого комплекса, когда отношения более-менее были нормальные. Подготовили всю юридическую и договорную базу, что мы имеем право и что санкции, эмбарго не распространяется на наши межгосударственные отношения. Но как знак доброй воли не поставляли. Потому что отношения были чуть лучше. Сейчас, когда отношения исчезли, фактически в пепел превратились, то официальная позиция, что Вашингтон проводит политику двойных стандартов. Сегодня примечательное интервью «Известиям» дал секретарь Совета Безопасности России Николай Патрушев. В котором он фактически обвинил США в проведении, вообще Запад в проведении политики двойных стандартов на примере Йемена. Что начались бомбежки саудовцев без решения ООН, но с согласования с США. К каким последствиям приведет дальнейшая эскалация конфликта. И он сказал примечательную вещь, на нашем уровне серьезном впервые было сказано. Шииты, сунниты, имея в виду Иран, который поддерживает хуситов, и второе он сказал: а в последующем – Ирана со всем арабским миром. А это уже серьезно. Если Иран со всем арабским миром, а сейчас мы видим, Саудовская Аравия является ближайшим ближневосточным партнером из арабских стран США, то поставки этого комплекса фиксируют еще раз то, что хочет Путин, чтобы все услышали – с нами надо считаться, с нами нельзя проводить жестко, потому что мы будем проводить вредную политику, которая вам не будет нравиться и у вас тоже будут проблемы. Но здесь вырисовывается и большой круг возможных последствий, поскольку все-таки договоренности по атомной энергетике до конца не подписаны. То вполне возможно поставки этого комплекса могут привести и дальнейшая эскалация действий к срыву намеченному на июнь подписанию окончательных договоренностей.
Т. Фельгенгауэр― Я помню мы в прошлый понедельник с вами обсудили, но довольно коротко ситуацию вокруг Ирана. Ядерная программа. Слишком много переплетается разных интересов, иногда взаимоисключающих.
К. Ремчуков― Да, то есть с одной стороны американцам очень хочется, чтобы иранские наземные люди воевали в Сирии против «Исламского государства», очень хочется, некому воевать против «Исламского государства» на земле. Бомбить можно, мы говорили, отбомбились, все спрятались в щели, самолеты улетели. Представители «Исламского государства» выходят и контролируют все населенные пункты. А американская стратегия военная предполагает, что после того как отбомбились, приходят сухопутные люди, и этот город захватывают, а потом уже не дают его взять вновь «Исламскому государству», и так населенный пункт за населенным пунктом отвоевывают у «Исламского государства». Поскольку эффективных войск там нет, то мы видим, что и эти бомбежки не так результативны, хотя конечно ущерб они большой наносят «Исламскому государству», но мы видим, что сейчас после того как Иран начал отвлекать видимо, свои вооруженные силы в Йемене. «Исламское государство» начало, вот в Алеппо они захватывают. За частью города. То есть действительно сложный клубок. И здесь у американцев с одной стороны такой интерес, с другой — такой.
Т. Фельгенгауэр― Но в целом борьба с «Исламским государством», понимание масштабов этой войны, насколько сильно могут поменять приоритеты. Или все-таки… Приоритеты США в первую очередь.
К. Ремчуков― Ну приоритеты США не могут, поскольку у них все приоритетно, все политически чувствительно. И я думаю, что это мы показываем Америке в очередной раз, как мы можем быть неприятны, вот если нас игнорировать, то мы можем делать такие вещи. А вы тогда давайте сами разбирайтесь, если вы такие мировые лидеры и в состоянии все разрулить. Вот попробуйте теперь разруливать с Ираном, у которого будет С-300. Тем более что там Иран очень обеспокоен всеми этими проливами, через которые очень много кораблей. Патрушев приводит какую-то астрономическую цифру – 20 тысяч кораблей в год проходит там, где вдоль побережья Йемена. И конечно нефть оттуда идет и, безусловно, Иран не может равнодушно на это взирать. Но с комплексами С-300 потом если хорошо пойдет, почему и С-400 им не поставить, потому что одно время был даже разговор о том, что готовы были поставить Ирану и С-400. Это более продвинутые нового поколения, более мощные комплексы. Так что я думаю, что это наша геополитическая игра, и мы показываем, что мы игрок в геополитике, с которым надо считаться и договариваться. Именно так, как это было в годы холодной войны. Чтобы Советский Союз чем-то там делал, надо, чтобы Вашингтон с Москвой говорили напрямую, а потом их партнеры будут что-то выполнять. Но Иран не тот случай, он ничего выполнять не будет, кроме того, что ему выгодно. Ирану страшно выгодно, потому что угроза нанесения воздушных ударов по ядерным объектам Ирана она все годы, все десятилетие фактически висела. С этим комплексом уровень противовоздушной обороны, насколько я понимаю, усилится.
Т. Фельгенгауэр― То есть в итоге все-таки в большей степени выигрывает от этого Иран.
К. Ремчуков― Иран выигрывает однозначно.
Т. Фельгенгауэр― А нам…
К. Ремчуков― Мы денежки получаем. У нас статья от торговли оружием одна из стабильных и по нарастающей. Поскольку гонка вооружений раскручивается, в результате наших успешных действий в Крыму страны Восточной Европы в истекшем году потратили на оборону на 8,4% больше, весь мир снизил на 0,4, а ближайшие соседи стали вооружаться. И дальше я думаю, будут вооружаться еще больше. Так вот…
Т. Фельгенгауэр― Чисто экономически нам это на руку.
К. Ремчуков― Оружием торгуем. А Иран не договорится с ними, эмбарго не доснимут, вот эта угроза поставки иранской нефти на рынок тоже может быть на руку с другой стороны, что наша нефть будет… То есть мы демонстрируем, что мы тоже можем быть вредными и на выгоду себе работать.
Т. Фельгенгауэр― Какая-то международка у нас сегодня. Конечно же, Хиллари Клинтон. Которая объявила, что она будет бороться за пост президента США. Как-то довольно равнодушно к этому отнеслись в России. Во всяком случае, Дмитрий Песков сказал, что нам это не очень интересно. Но ведь для нас важно, кто борется за пост. И кто главное победит на выборах.
К. Ремчуков― Мне кажется, что это очень важно. Мне кажется, что для России лучшим президентом со времен Рузвельта был Барак Обама. Мы не воспользовались возможностью. Он был нормальный по понятиям, относительно интеллигентный человек. Для такого уровня. По крайней мере, по сравнению с Джорджем Бушем. Но мы решили именно в этот момент заподозрить Америку и Запад в том, что она не хочет возвращения Путина. Были утечки о том, что Байден приезжал в Москву и советовал Путину не идти в президенты. С тех пор выстроилась целая линия в интерпретации политики Запада в целом и США в частности, как политики, направленной не столько против России, сколько лично против Путина. Мне рассказывал Макфол, бывший посол о том, как когда Обама приехал в Москву с Медведевым встретиться, в 2009 году, по-моему, или 2010, то они решали, надо или не надо встречаться с Путиным, поскольку по Конституции РФ за внешнюю политику с ног до головы отвечает президент. И даже члены кабинета, отвечающие за оборону и за внешнюю политику, подчиняются напрямую Путину. То с одной стороны этот деликатный момент, не огорчится ли Медведев, что они едут к Путину. А с другой стороны, скорее всего, хотели подчеркнуть, что они готовы иметь отношения с Путиным. Он говорит, но все-таки когда приехали, поняли, что Путин достаточно влиятельный человек, и Обама решил с ним встретиться. И он говорит, едем, нам сообщают, что он плавает в бассейне. Мы едем со скоростью 40 км в час, кортеж Обамы туда. Он плавает в бассейне. Мы уже едем со скоростью 25 км по Кутузовскому проспекту и по Рублевке к нему. Он все еще плавает в бассейне. Мы сокращаем скорость до почти неприличной, кортеж все-таки. Но все равно приехали. И Путин опоздал даже на эту встречу. И вот мне кажется, в тот момент он продемонстрировал все. Ему не понравилось, что они не поняли, кто реальный лидер в стране, несмотря на то, что президентом является Медведев. И с тех пор я так понимаю, начало исчезать доверие в отношениях. Отношения так и не сложились. Вот у Медведева с Обамой сложились, с Путиным нет. Хиллари Клинтон была госсекретарем четыре года Обамы. И мне кажется, если она станет президентом, то она будет намного более антироссийским президентом. Потому что Обама он не концептуальный, он очень гуманистический человек.
Т. Фельгенгауэр― Нобелевская премия мира обязывает.
К. Ремчуков― Это такая была шутка. Я имею в виду в принципе у него, когда читаешь его выступления или смотришь, как он ездит, что он говорит, что для него существенно важно, ты понимаешь, что немножко другой. Он все-таки такой, которых не было еще на вершине власти в Америке. Поэтому у нее свои косяки есть и когда вся машина или вся идеология подталкивает к военным действиям, он не сопротивляется. Хотя где-то сопротивляется, откуда-то выводит войска. А что-то он пообещал, что из Афганистана выведем, из Ирака выведем. Мы видим, что вывели из Ирака. И что получается. Там ИГИЛ восстал и в основе ИГИЛ сейчас, разведка уже однозначно показывает в основном бывшие баасовцы. То есть Садам Хусейн показалось, что они убрали, их отстранили. Нет. Убрали, отстранили, но они не исчезли. Поэтому сейчас восстановились и ведут борьбу. Это Джордж Буш наследство. Обама пообещал вывезти и делает. В общем, я думаю, что Хиллари Клинтон, если и станет, у нее сегодня я видел на Блумберге социология — 48% рады, что она выдвинулась, 44 не рады. 8% не определились.
Т. Фельгенгауэр― Вы же часто бываете в США, насколько эти цифры отражают реальность?
К. Ремчуков― Социология США такая штука, которая не отражает полностью реальность. Вопрос в другом. Как, за счет чего увеличивать свой рейтинг. За счет чего. Потому что американская вся политтехнология избирательная основывается на том, что вы проводите дробную социологию по всем штатам, городам и вы понимаете, это ваши ядерные сторонники. Вы можете к ним почти не приезжать или наоборот вы их усилите, если вы считаете, что в этом штате колеблющиеся, их нельзя сдвинуть в вашу сторону. И есть те, которые ни при каких обстоятельствах за вас не проголосуют. На них лучше не тратить время. Поэтому стратегия. Поскольку у республиканцев в принципе нет сильного кандидата, хотя сейчас заявляют каждый день, кто собирается идти, но сильного нет. И Хиллари Клинтон в общенациональном рейтинге, если брать, опережает с большим запасом раза в три как минимум следующего, кто за ней идет. Поэтому республиканцы очень сильно заинтересованы вытащить Буша еще одного. По одной простой причине. Тогда вот это преимущество Клинтон над любым другим республиканцем неизвестным, его очень сложно съесть. Потому что все-таки у нее тотальная узнаваемость практически. Очень позиция определенная. Более того, насколько я понимаю, сейчас женщины Америки такие влиятельные, Йеллен, федеральная резервная система и Хиллари Клинтон, вот такого масштаба тетки, они хотят в качестве повестки дня поставить вопрос о социальной справедливости. Это такая социалистическая повестка дня. Социальная справедливость. Распределение, перераспределение. То есть не капиталистическая повестка, какая бывает у республиканцев, а именно такая, которую вы говорите. Потенциал роста Америки кроется в большей социальной справедливости. Нужно более справедливо, равномерно распределять доходы. Тогда база совокупного спроса будет более равномерная и более устойчивая. Тогда вы не будете рассчитывать на инвестиции или сбережения только какой-то более узкой группы населения. Поэтому с этой повесткой дня я думаю, она будет выступать. Но при этом при такой социалистической повестке дня с упором на латинское происхождение людей, латинов, черных естественно она берет и многие традиционные белые демократы. У нее хорошая позиция. Высокий антирейтинг. Ее многие не любят. Считают такая тетка при Клинтоне, она наследила много. И у нее недостатки были с медицинской реформой.
Т. Фельгенгауэр― Потом пришел Обама со своим Обама-Керри и все испортил совсем.
К. Ремчуков― Но республиканцы понимают политтехнологически, все-таки Америка страна стереотипов в значительной степени. Клинтон-Буш. И все, вы как бы съедаете это все, это становится выбор какой был, когда Клинтон и Буш. Клинтоны и Буши уже 20 с лишним лет на арене. Поэтому редуцирование всей сложной и многоаспектной борьбы до противостояния двух фамилий и подсознательных, в том числе симпатий или антипатий, это электоральный шанс республиканцев прервать. Поэтому я думаю, что будет очень интересно. И там много других аспектов. Есть предложение о том, что ее преимущество среди демократов до такой степени сильное, что не стоит проводить внутренние праймериз. Но не проводить внутренние праймериз, значит лишать интриги вот эту часть, когда вроде бы проходит праймериз, а человек ездит по стране, его все узнают. В общем, мы посмотрим вслед за этим заявлением, какие будут шаги предприняты, но это очень примечательно, что на данный момент кандидатом номер один на президента США является женщина. После черного мужчины женщина. То есть, как ни крути, но Америка задает определенные стандарты изменчивости. Вот эта консервативная Америка с ВПК она смотрит на людей не совсем таких, которые правили Америкой предыдущие 200 лет.
Т. Фельгенгауэр― Счетная палата отчиталась о проверке, смотрели они оптимизацию в сфере здравоохранения. Там была некая реформа. И судя по всему, все провалилось. Значит что говорят. Самое главное, что проведенная оптимизация не привела к запланированным результатам по снижению смертности. Это и я отмечу для слушателей, если вы не видели отчет, по всей стране данные. Если сравнивать показатели январь-февраль 2015 года с аналогичным периодом 2014 года, рост смертности населения составил 2,2%. В условиях снижения доступности медпомощи для населения рост платных услуг может свидетельствовать о замещении бесплатной медицинской помощи платной. Плюс еще обращает внимание Счетная палата, что число медицинских работников России за год уменьшилось на 90 тысяч человек, их сокращение, как говорится в отчете, проводится без предварительного планирования и учета возможных последствий. В общем, крайне негативный получился отзыв.
К. Ремчуков― Очень грустные цифры и данные тревожные. И для меня это свидетельство того, что проводится не реформа, а просто банальное сокращение. То есть как называют оптимизация расходов и если в результате этой оптимизации происходит рост смертности, то, безусловно, это провальная политика. Реформа или модернизация здравоохранения насколько я понимаю, проводится только в Москве. И потому что происходит не просто сокращение, а происходит рационализация отношений между больным пациентом и медициной. Для примера скажу одну вещь. Или две. Что такое реформа, которая ведет к сокращению, но что происходит. Например, вот случается с человеком инфаркт. Он звонит кому-то или сердечный приступ. Еще никто не знает, что это инфаркт. Приезжает «скорая» и начинает вызванивать, кто примет. В какую-то клинику везут. Есть там люди соответствующего профиля, есть готовая операционная, это неизвестно. Посмотрели на эту ситуацию очень много, Москва город интенсивной жизни, стрессов много. Создали 23 специализированных кардиоцентра с круглосуточно готовой всеми доступными и возможными способами оборудованной операционной. «Скорая помощь» приезжает по вашему звонку, звонит в одну из этих 23, она точно знает куда едет. А там готовая бригада профессионалов готовится вас встретить. Вы не поверите, Таня, за год смертность по таким вызовам с инфарктами, которые «скорая помощь» везет, снизилась в три раза в Москве. В три раза. Было 27, сейчас 8,5, это уже результат на уровне Чехии. И только произошла такая рационализация и выделение специальной функции. При этом во многие сердечные отделения, кардиоотделения обычных больниц никто за год не привез ни одного человека. Естественно, чего их туда вести, там нет специализации. Есть отделение. Спрашивается, если вот эти специализированные клиники справляются, нужно ли все те отделения, в которых за год не было ни одного клиента, оставлять. Ни одного пациента. Или роддома. Раньше была отдельно консультация второй — роддом, третье – многофункциональная клиника. Суть изменений в Москве свелась к тому, чтобы объединить под одно руководство. Естественно, здесь возникает конфликт. Раньше был заведующий консультацией, он был царь и бог в своей области, была заведующая или был заведующий роддомом. Был функциональный медицинский центр, все были сами себе босы. Сейчас один бос, но опять оборудование родильных палат резко улучшилось с технологической точки зрения, при этом статистика показывает, что 37% беременных женщин в Москве имеют патологию. То есть патология только еще до стадии родов. 37%. В ходе родов часто бывают еще какие-то осложнения. Без поддержки этого многофункционального медицинского центра число неудачных родов, травмирующих женщину и младенца, было очень большим. Эта реорганизация медицины в этом направлении, да, пришлось закрыть какие-то роддома, но в целом количество обслуживаемых за год увеличилось. Интенсивность использования оборудования возросла. Количество плохих случаев тоже резко уменьшилось. С этой точки зрения…
Т. Фельгенгауэр― Это Москва только.
К. Ремчуков― Я, поэтому и говорю, что реформировать или модернизировать и изменять к лучшему, это надо делать постоянно. Потому что жизнь меняется. А просто тупо сокращать расходы, как это делается, я против этого категорически. Я за то, то, что я рассказываю, когда я вижу, что реально происходит изменение, перемены к лучшему. Вот когда перемены к лучшему в обслуживании есть, тогда мы должны это поддерживать. Поэтому я думаю это серьезно…
Т. Фельгенгауэр― Ну Москва это не отдельное государство.
К. Ремчуков― Это так можно сказать, а можно сказать, что Москва и отдельное государство. Потому что если никто нигде не проводит никаких реформ в стране, и никто ничего не модернизирует, не изменяет, не ищет новые вещи в организации нашей жизни. То чего говорить. Это отдельное государство получается. Потому что куда ни посмотришь, здесь берут на себя ответственность. Да, есть недовольные. Бывают даже выступления людей, которые выходят на улицы. Это неприятно. Но есть изменения к лучшему. И будут дальше и людей надо слышать. Это один из уроков этой первой волны модернизации в Москве, то, что людей не слышали. Никто им не разъяснял, не объяснял. Также нельзя. 21-й век. Нужно с людьми общаться. Нужно людям объяснять. Нужно врачам создавать ясную картину их будущую, что будет, почему это делается. А не в тупую что-то делать. Но учатся. Модернизируя, учатся. А там где просто сокращают, на 90 тысяч врачей сократили, а смертность повысилась. Так смертность это интегрированный показатель.
Т. Фельгенгауэр― Выводы Счетной палаты могут как-то повлиять на ситуацию?
К. Ремчуков― Конечно. Для Путина Счетная палата сейчас в лице Татьяны Голиковой очень важный орган. Он любит Голикову, он любит Набиуллину, он любит всех тех женщин, которые когда-то занимали какие-то посты, а потом работали у него помощниками. Это особая каста людей, помощники президента в нашей стране это генералы армии. И поэтому он полностью доверяет. Они прошли вот эту жизнь, когда президентом был Медведев, а они были…
Т. Фельгенгауэр― Рядом с Путиным.
К. Ремчуков― С Путиным. И они не предали, никуда не дернулись. И поэтому это очень влиятельные люди. Плюс она же была вице-премьером. То есть у нее совершенно другие мозги. Она не просто как бухгалтер считает расходы, она всегда дает предложение. Если вы посмотрите подробные отчеты, которые сейчас Счетная палата делает, там всегда есть предложения именно вот с мозгами как бы вице-премьера, который говорит, что надо было так делать и так. Поэтому конечно, это плохой сигнал министерству здравоохранения был послан.
Т. Фельгенгауэр― Как вы считаете вообще в ближайшее время ждать ли каких-то перестановок в правительстве. Потому что постоянно какие-то проскальзывают сообщения.
К. Ремчуков― Ой, это одна из особенностей путинского стиля правления. Не любит он перестановок, потому что это с его точки зрения разрушает единство его команды. То есть его команда, тут есть плюсы, когда никто типа не дергается и не нервничает. Но есть минусы, потому что люди могут не справляться со своими функциями, а их все равно никто не трогает. Я думаю, что сейчас нет смысла делать какие-то изменения, потому что если уж что-то делать, то Путин должен дождаться итогов выборов в ГД. Это в следующем году. В 2016. Тогда по итогам выборов, предположим, если «Единая Россия» наберет мало голосов, то тогда Медведев является формально лидером «Единой России», можно сказать, ну послушайте, по результатам выборов давайте поменяем правительство. Поскольку и ваша партия плохо выступила и фактически это оценка деятельности правительства. Но раньше этого я не жду каких-то серьезных вещей. Потому что во-первых, мы не достигли дна в кризисе, потому что если уж ситуация становится совсем плохая, то надо дождаться дна, потому что если ты сейчас поставишь какого-то своего любимчика, на которого ты рассчитываешь или близкого соратника из силовиков, любимчик, близкий соратник из силовиков…
Т. Фельгенгауэр― Через запятую?
К. Ремчуков― Такими параметрами. Можно через дефис. Можно в одно слово, кстати.
Т. Фельгенгауэр― С маленькой буквы.
К. Ремчуков― То представляете, вы его назначаете, а у вас поквартально происходит ухудшение экономической статистики. И все скажут: у-у-у, какого поставил Путин. Поэтому пока мы не достигли дна, я думаю, что никаких перемен не будет, поскольку это подставлять того человека, нового кандидата.
Т. Фельгенгауэр― Оптимистично конечно звучит, что пока мы не достигли дна, потому что каждый раз кажется, что вот оно дно уже все, можно потихонечку в него зарываться.
К. Ремчуков― Нет, понимаете, на прошлой неделе очень забавно было, когда курс рубля рос, то как-то подхватили и видимо, всегда чувствуется скоординированный характер месседжа, то на всех каналах задорные экономические обозреватели начали говорить: ну рубль укрепляется. Он уже пошел совсем в другую сторону, чем цена на нефть. Вот это да, вот это мы. Появились очень скоординированные статьи про то, какая умница Набиуллина. Ну счастье такое. И вот в пятницу они шли типа чуть ни до шести вечера. Эти радостные. А в шесть вечера ЦБ изменил стандарты или нормы регулирования по цене кредитов РЕПО, то есть обратный выкуп и вдруг раз, буквально за несколько минут рубль по отношению к доллару потерял 1.70. И все замолчали. То есть до этого хотели из этого курса вывести объективно, даже этот парень у нас министр экономики Улюкаев, он очень любит слова «фундаментально», вот у них слово любимое «фундаментально». Фундаментальные характеристики…
Т. Фельгенгауэр― В среду было еще фундаментально, а в пятницу пошатнулось.
К. Ремчуков― … российской экономики. И потом вдруг… Да нет, буквально за 40 минут все пошатнулось фундаментальное. Но я думаю, что это к 16-му апреля к общению Путина с народом на прямой линии очень хочется создать общее ощущение. Все, ребята, отбились от напастей, связанных с экономическим кризисом.
Т. Фельгенгауэр― Получается, что к 16 апреля у нас с экономикой по-прежнему все не очень, рубль по-прежнему так себе, еще на парад 9 мая к нам никто не приедет. И вообще кругом ужас и кошмар. А еще пожары.
К. Ремчуков― Я думаю, что вы просто не очень… Вот 16-го послушайте как все хорошо, я думаю, к вечеру у вас изменится восприятие, что все намного лучше, чем вам кажется. Да, ужас, да, пожар. Да, никто не приедет. Но и не очень-то хотелось. Между прочим. Да, потому что ни 30 лет назад, ни 40 лет назад никто не ждал, что кто-то приедет на 9 мая. Тоже мне сделали фетиш из этого. Не хотят – не надо. Они и роли-то особо никакой не сыграли в победе. Поэтому нет, это конечно, неприятно, обидно, но я думаю, мы послушаем много интересного 16-го числа. Я, кстати, собираюсь там быть.
Т. Фельгенгауэр― Ну хорошо. Мы будем подсматривать за вами в зале. А в следующий понедельник тогда обсудим уже итоги прямой линии с Владимиром Путиным. Я напомню, что это было «Особое мнение» Константина Ремчукова. Увидимся с вами в следующий понедельник.
К. Ремчуков― Всего доброго.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
