Мотивы русского марша в Сибирь

Геополитический зверек – соболь.
Фото РИА Новости

Что стало причиной экстраординарных движений, государственных усилий в «Великий XVI век», как его называл Маркс? Примерно в то время, когда Россия пошла на Урал и в Сибирь, Испания и Португалия столь же мощно раздвинули границы знаемого мира. Когда к этому движению подключились Голландия и Англия, Франция┘ Россия дошла уже и до Тихого океана. Наше сознание и подсознание, с въевшейся темой «Борьбы за существование», «социальным дарвинизмом» подсказывают: новые средства существования, жизненные, продовольственные ресурсы. У них – Мальтус, у нас – Николай Алексеевич Некрасов: «В мире есть Царь, этот Царь беспощаден. Голод – прозванье ему».

Зверок – геополитик

Возразить сложно, вспомнив принесенный великими открытиями спасавший от голодной смерти картофель. И «спасительницу» – уже времен Никиты Хрущева – кукурузу. Миллионы распаханных гектаров Америки и Сибири: расширение пищевой базы. Но это некая аберрация, забегание следствий поперед причин!

Европейские экспедиции снаряжались, если вспоминать точно, за пряностями. Горизонт мира раздвинула жажда имбиря и корицы, перца, кориандра, гвоздики, мускатного ореха. Индия и острова пряностей (Молукские) были единственной целью. Васко да Гама, потеряв два из четырех кораблей, разбогател. Подсчитано: норма прибыли его похода составила 700%┘ И экспедиция Магеллана, уже без него, окупила расходы на одном оставшемся из пяти кораблей.

Но┘ Не утоление голода, наоборот, возбуждение аппетита (то есть чувства голода) – функция пряностей. Европа со своими винами, оливковым маслом, луком-чесноком, уксусом, травами, фруктами была на устойчивом самообеспечении. Заморские пряности – некая избыточность. И вычисленная доходность торговли пряностями, 700–800%, косвенно говорит об избыточности. Ведь имей кто-то 700% на повседневных, «базовых» товарах, от которых зависит голод/неголод, у него через три года собрались бы все деньги Европы, и экономика исчезла бы как таковая┘

Некая инвариантность: первый мотив русского марша в Сибирь так же хорошо известен и чем-то подобен западному мотиву – пушнина. Ведь и русско-европейские леса давали практически все необходимые меха (не считая овчины и шкур одомашненных животных): медведя, зайца, белки, бобра, лисы, рыси, хорька, куницы┘ Даже горностая для королевских мантий. Но в Сибири водился соболь.

Самая лучшая, темная шкурка (на языке меховщиков: «головка», самая дорогая в мире) была у баргузинского соболя. Сибирский нефтегаз, ГЭС, целлюлоза, алюминиевые гиганты и завтрашняя четверть мировой пресной воды, Байкал – все оказалось «довеском», дополнением, сюрпризом для потомков удалых охотников за соболем.

Соболь – произведение искусства

Соболь водился и в Западной Сибири, но казаки, охотники, еще не исчерпав этого источника, двинулись дальше, за лучшим. А отчего ж это мех баргузинского соболя лучше? Зависимость простая: чем дальше на восток, тем климат суровей, зимы холодней, вот мать-природа и позаботилась приодеть своих детей. И не только приодеть – дать запас жизненной энергии. В книге «Промысловые звери наших водоемов» Каверзнева попался интересный факт: «По Московской таможенной оценке 1674 года: фунт бобровой струи украинского бобра: 1,5 руб., сибирского: 4,5 руб.».

Другое дело, что главными потребителями мехов были китайцы, жители Среднего Востока (само слово «шуба» происходит от «Джуба», города в Месопотамии). Но о причудах вкуса, погнавших, например, европейцев открывать мир в погоне за корицей и мускатным орехом, уже сказано.

Обычные шкурки соболя стоили 1–2 руб., лучшие 20–30 руб. Но это, повторю, был не обычный товар, а скорее – произведение искусства. Некоторые шкурки соболя доходили в цене до 400, 500 и до 550 (рекорд!) тогдашних рублей! 550 тогдашних рублей – сравнимо со стоимостью нынешних, сотбисораскрученных Пикассо, Матисса.

В 1650-е годы вывоз достигал 145 тыс. собольих шкурок. Царская казна в соболях, чернобурых лисах, горностаях оценивалась в 600 тыс. руб., 33% тогдашних госдоходов. Историки, достаточно внимательные к фактуре жизни, отмечали, что страна поднялась после Смутного времени во многом благодаря этому новому источнику богатства.

Казаки шли облагать ясаком (налогом) коренные племена. Следом – русские охотники, «своеужинники», «складники», собравшиеся в артели, делившие добычу строго поровну. Они отдавали натурой – «десятинный сбор». Шкурки раскладывались по 40, старинная русская мера («сорок сороков»): «лутчие к лутчим, середние к середним, худые к худым». Таможенные целовальники переписывали меха, выдавали «отписи», остающиеся шкурки клеймились.

Истощение не заставило ждать. Коренные племена стреляли соболя из лука, русские охотники пришли с новыми орудиями: «кулемы» (давящие капканы), «обметы» (сети). Добыча возросла в разы. К концу XVII века ввели запрет на промысел соболя, а знаменитая «Златокипящая Мангазея» (Салехард) успела уже взлететь и впасть в запустение. В 1670-е годы половина пришедших в Сибирь возвращалась домой.

Но главный исторический результат: русская жизнь после «соболиной лихорадки» не прервалась. Медленно повышались в цене «несоболиная пушнина», рыба, морской зверь, «заморенный зуб» (моржовый клык). Переселенцы охотно верстались на военную службу, шли в купцы, хлебопашцы... «Пашенная» стезя сказалась и на географии дальнейшего нашего продвижения по Сибири – Дальнему Востоку, обусловила своеобразный географический феномен, на который так мало обращают внимания.

Географически пушная теорема

И самый беглый взгляд на карту Сибири вам откроет простую истину: четыре главные сибирские реки – Иртыш, Обь, Енисей, Лена – протекали поперек нашего движения на Восток. И только одна – вдоль – Амур. Вопрос: на какой широте, севернее или южнее, преодолевать эти преграды? Полоса выбора – 2 тыс. км от Северного Ледовитого до линии степей, вотчины кочевников.

Из общих соображений кажется, что лучше бы – южнее. Да и вообще, что значит «лучше бы»?! – ведь именно так и прошел Транссиб, позвоночник Сибири┘ Но весь фокус в том, что линия первого продвижения в Сибирь отнюдь не совпадала с трактом XIX века, а проходила гораздо севернее. Напомним вехи.

В 1587 году основан Тобольск, в 1604-м – Томск, в 1618-м – Якутск, в 1638-м – Охотск. То есть Камчатки, Аляски, даже Калифорнии достигли на 250 (!) лет раньше, чем вышли на эту опорную ось нынешней России: Урал–Владивосток.

Высочайшая удельная стоимость: лучшие собольи шкурки много-много превосходили цену золота своего веса. Четверть, а то и треть российского бюджета могли привезти – и 250 лет привозили! – несколько отрядов с вьючными лошадьми по той северной охотничьей тропе – Охотск–Якутск.

Говорили, и справедливо, что Россия – не колониальная империя вроде Испании, Португалии, Британии. Зримый образ: вот – единая, связная, как живое тело, страна, половина Евразии. Сравните с рисунком той же Португальской или Голландской колониальных империй: там клочок, сям клочок, тут прибрежная полоска, тут точка города┘

Обман единства и связности российского государственного тела и раскрывался беспристрастными физическими картами, на которых пунктиров госграниц, как правило, нет, зато есть границы вечные, есть оттенки синего-голубого – глубины озер, морей, океанов. Есть и незыблемые узоры коричневого цвета – горы.

Вся восточная часть страны, выход к океану через Охотское море, Камчатка, Аляска были отрезаны от России: те самые горы, встретив которые река Лена поворачивала под прямым углом. За Верхоянским хребтом, на студеном берегу и маячил одинокий Охотск. И уже далее, за Охотским морем, внушительно выглядевший Петропавловск-Камчатский, далее Аляска.

Без спасительной нити Транссиба, запущенного 1 июля 1903 года, Россия вряд ли сумела бы остаться на Дальнем Востоке. Фото Владимира Захарина

Как там строили флот? Понятно, лес – местный. А вот инструмент, гвозди, компасы, парусину – все тащили на себе. Канаты приходилось в Якутске разрезать, а якоря – распиливать, из-за чего они сильно теряли в прочности, потому что «дорога» на Охотск, через Верхоянский хребет, Джугджур была санно-вьючной тропой. 1261 километр (цифру привожу исходя из прокладываемой там в наши дни трассы), до Охотска доходило то, что можно навьючить на лошадок.

Далее. Главной мировой точкой сбыта мехов был Кантон (ныне Гонконг). И вслед за китобоями к русским Камчатке и Аляске пришли активные британские перекупщики с предложениями продавать меха на месте. 80–90% дохода доставалось британцам. Альтернативный, русский путь доставки русских аляскинских мехов – через Охотск, той же тропой до Якутска и далее караванами до Кяхты, центра русско-китайской торговли. Цена в Кяхте, далеко вынесенном на север форпосте китайской торговли, существенно ниже, чем в Гонконге.

Но самое восхитительное – сроки. Тогдашний русский маршрут доставки русского меха в Китай занимал┘ два года. Цифра и сама-то по себе позорная и оскорбительная, хуже какого-нибудь русофобского, «декюстиновского» пасквиля, но еще ведь и меха в той дороге очень портились.

А ведь надвигалась Крымская война, и нашим тихоокеанским крепостям, разоряемым пока озорниками – американскими китобоями, предстояло встретить англо-французский военный флот. В общем, ту нашу ситуацию ничем, кроме нашего же выражения, не опишешь: «Дальний Восток держался на соплях».

Вот в чем иллюзорность «единого государственного тела России» на внушительно-лживых политических картах. И вот за что кузен семи главных декабристов (считая и Муравьевых-Апостолов) Николай Николаевич Муравьев получил титул «Графа Амурского».

Муравьев увидел ключ к российскому Дальнему Востоку – Амур. Спасительное открытие Невельского: Сахалин – все же остров, и, как следствие, Амур имеет судоходное устье (со времен Лаперуза считали, что Сахалин соединен с материком гигантскими песками, в которых теряется Амур).

Первым шагом освоения Приамурья стали военные экспедиции (сплавы) по Амуру генерал-губернатора Муравьева. В Шилкинском Заводе была подготовлена флотилия: 75 барж, 4 плашкоута; флагман – пароход «Аргунь», построенный на пожертвования купца Кузнецова. «На второй день 3 часа пополудни вступили в воды Амура... Муравьев, зачерпнув в стакан воды амурской, поздравил всех┘ Торжественная минута после двухвекового промежутка – русские на Амуре!»

К концу 1855 года в низовьях Амура – пять русских поселений. Флотилия Муравьева пришла спасать наше дальневосточное побережье, в самый, как у нас водится, последний момент. Вскоре к Петропавловску-Камчатскому подошли соединенные эскадры Великобритании и Франции.

Первая логистическая война

Следы нашей «готовности» к Крымской войне – парадокс! – видны в популярных и ныне толках об Аляске. Что ее вроде бы не продали американцам, а сдали на 99 лет в аренду. Даже политики «козыряют»: потребуем вернуть арендованную Аляску!

Нет, увы, Аляска продана вчистую. Но┘ Откуда ж эти многолетние толки об аренде?! «Русско-Американская компания» увидела, что единственным шансом сохранить Русскую Аляску и была эта «фиктивная ее аренда» на три года, как придет англо-французский флот – показать бумажку. Частная собственность!

Тридцать лет Николай с Нессельроде занимались Польшей, Венгрией, Священным союзом, успешно собирая против России общеевропейскую коалицию. На фоне сей бурной дипломатической «работы» армия за 40 лет просто уникальный случай в истории: абсолютный ноль изменений! По вооружению и тактике просто «фотография» победоносной армии 1812 года.

Союзники, бывшие в 1812 году практически равными по вооружению, совершили скачок по трем главным направлениям: нарезные ружья, нарезная артиллерия, паровой флот.

Сначала маневренный период. В Крыму проиграли три сражения, но одно все же выиграли. За их скорострельные нарезные ружья, пушки расплачивались кровью, по установившемуся повышенному коэффициенту потерь, но то еще – война, похожая на предыдущие, с какими-то шансами.

Осада Севастополя, первый период: с ядрами против снарядов нарезной артиллерии. Тоже расплата по повышенному коэффициенту, но и это еще привычная война: вылазки, отбитие штурмов. Артиллерийские дуэли, подвоз снарядов/ядер, замена выбывших орудий и расчетов. У нас – на волах, по грунтовым проселкам, дважды в год, весной и осенью, просто выключавшимся от раскисания. У англичан – по железной дороге (первая ЖД в Крыму! Балаклава–Севастополь).

Новая, бесконтактная (с нашей стороны!) война. Бомбардировки, с 24 августа «союзники заставили умолкнуть артиллерию Малахова кургана и 2-го бастиона», гибнет 3 тыс. человек в день при отсутствии возможности нанесения ответных потерь. (Примерно как у сербов и НАТО в 1999 году.) Поэтому Горчаков оставляет Севастополь. Первая логистическая война! Соревнование транспортных потоков, тонно-километров┘

На Тихом океане можно отыскать единственного монарха, поддержавшего (посильным) делом нашего Николая Первого. Не знаю, смеяться или плакать вы будете, но этим единственным оказался┘ король Гавайских островов Камехамеха Третий! Но тень возможного снобизма покинет читателя: в письме марта 1854 года король Камехамеха Третий предупредил нашего губернатора, что располагает достоверными сведениями о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов. При тогдашнем уровне транспорта-связи это была действительно очень ценная информация!

16 пушек и 350 солдат (амурский сплав Муравьева) оказалось достаточно для отбития первого штурма Петропавловска. В мае 1855 года англо-французский флот пришел вновь, в удвоенном составе. Но Петропавловск был пуст. Все имущество, оставшиеся пушки, люди были погружены на суда и вывезены. Куда? И в очередной раз прошу взглянуть на карту. Велик Тихий океан, а отступать – некуда! Русская Аляска прикрыта бумажкой, договором о псевдоаренде, весь азиатский берег – ледяная пустыня. Разве вот – на Гавайские острова, в залив Перл-Харбор, к единственному «союзнику» Камехамехе Третьему?! И опять сказалось открытие Невельского: устье Амура! Отрицаемое учеными как факт еще несколько лет тому назад, оно и приняло суда с эвакуированным гарнизоном Петропавловска.

Второй логистической правомерно назвать Русско-японскую войну. В уравнениях сумм весов выбрасываемых снарядов обе части выросли неимоверно, и теперь ситуацию могла спасти только железная дорога. Граф Витте и успел построить ее за пять месяцев до того, как «шайка Безобразова» толкнула Россию в войну.

1 июля 1903 года, запустив Транссиб, еще без Кругобайкальской железной дороги, переправляя поезда через Байкал (а зимой пуская рельсы по байкальскому льду), в тот же день, в день в режиме «проверки пропускной способности», начали переброску войск на Дальний Восток. Армейский корпус, 30 тыс. человек, перевозили за один месяц. Без спасительной нити Транссиба Владивосток, как и Порт-Артур, превратился бы в Севастополь 50-летней давности. Великая заслуга Витте: Россия осталась на Дальнем Востоке.

Коэффициент комфортной жизни

Некий установившийся в Москве «коэффициент комфортной жизни» (ККЖ) оценивает регионы в виде дроби. Числитель – конвертируемые природные богатства. Знаменатель – проблемы этого региона, население, трудности снабжения, отношения с геополитическими соседями... Интерес к любому региону прямо пропорционален величине этого ККЖ, а идеальная территория России выглядела бы в пределе, напоминающем очертаниями Республику Чили: столь же вытянутая от месторождений, вдоль трасс нефте-, газопроводов, мимо «дотационных регионов» – к границам стран-покупателей.

Территории всегда тянутся к побережьям, и гипотетическое отпадение Дальнего Востока запустило бы процесс некой географической гангрены, последовательного отслоения регионов до Урала.

Восточная Азия – Европа – это главный транспортный маршрут современности и обозримого будущего. Стоимость товарооборота в 2000 году – 237,9 млрд. долл. Сейчас на маршруте работают преимущественно суда, шествующие через Индийский океан и Суэцкий канал, оставляя наш Транссиб примерно с 5% объема перевозок.

Идея проста: проложить еще километров 400–600 нашей, российской колеи от Бреста до европейских терминалов и заняться же наконец делом!