Гори, гори, моя звезда...

Имеется исходящий из Военной коллегии Верховного суда РФ от 10 апреля 2000 г. документ, в котором, в частности, говорится, что "Колчак А.В. не подлежит реабилитации <...> был причастен к военным действиям на территории Сибири против Советской России, в ходе которых с его ведома созданными карательными органами проводились массовые расправы местного населения, красноармейцев и сочувствующих им войск. Поэтому, хотя КОЛЧАК А.В. и имел большие заслуги перед Россией до 1917 года <...> оснований для постановки вопроса на предмет отмены состоявшегося по делу судебного решения не имеется".

Между тем инициативная питерская группа по увековечению памяти адмирала, у истоков которой стоял еще академик Лихачев, недавно начала кампанию по сбору подписей под обращением на имя главкома ВМФ России с просьбой установить в Минном дворе Морского корпуса (разработанная Колчаком схема минирования Балтийского моря успешно применялась и во время Великой Отечественной) мемориальную доску.

Доска эта давно готова, выдержанная в строгих черно-белых тонах, она лаконично сообщает, что "Морской корпус в 1894 году окончил адмирал Колчак Александр Васильевич, выдающийся российский полярный исследователь, флотоводец, военачальник. 1874-1920". На 17 мая минувшего года было назначено ее торжественное открытие, Корпус разослал приглашения прессе и почетным гостям, а потом, менее чем за сутки до события, дал отбой, так что все обернулось совершенно ненужным скандалом. Привезенную доску прислонили к парапету набережной напротив Корпуса, журналисты с горящими глазами щелкали фотоаппаратами и брали интервью, а затем под задумчивым взглядом бронзового Крузенштерна доску погрузили в машину и увезли на хранение.

Как отреагирует, и отреагирует ли, на письмо главком ВМФ, покажет жизнь, а вот ученые-полярники и географы явно не желают оставаться "иванами, родства не помнящими". Для них заслуги Колчака в освоении Крайнего Севера неоспоримы, и они делают все, от них зависящее, чтобы на карте российской истории не было ни белых пятен, ни подчисток.

Полярная одиссея Колчака началась в пять часов вечера 31 июля 1900 года, когда из гавани Александровска-на-Мурмане вышла шхуна с романтическим названием "Заря". Целью организованной императорской Академией наук Русской полярной экспедиции барона Толля было продолжить исследование Новосибирских островов, попытаться все-таки разыскать знаменитую Землю Санникова и - второй раз в истории мореплавания - пройти Северным морским путем в Тихий океан.

Земля Санникова оказалась фантомом, но поход "Зари" внес неоценимый вклад и в историю освоения Крайнего Севера, и в литературу. Эта тема явственно звучит в романах, на которых выросли целые поколения - в "Двух капитанах" и в "Земле Санникова", который и начинается с описания доклада в Географическом обществе о результатах экспедиции. Академик Обручев с фотографической точностью описал, как падал свет на мужественное лицо докладчика - молодого морского офицера, на его ордена... Не хватало только имени, и это понятно. Моряка, рискнувшего на безумный поступок - поход по арктическим льдам с горсткой добровольцев, - звали Александр Васильевич Колчак. Он искал своего учителя, начальника и друга барона Толля, покинувшего судно, с которого был плохой обзор, и отправившегося пешком на поиски Земли Санникова. В Академии наук сожалели о пропавшем исследователе, но не видели возможности его отыскать. Молодой гидрограф предложил свой план, который казался безнадежным, но был принят по причине отсутствия другого.

Колчак то на вельботе, то на собаках, ежедневно рискуя жизнью, прошел по следам барона и доказал, что тот погиб. Одновременно были собраны материалы для уникальной монографии по льду Карского и Сибирского морей. Разумеется, имя автора долгие годы не называлось.

Заниматься биографией Колчака безумно интересно и безумно трудно. Интересно, потому что событий его не столь уж и долгой жизни (чуть больше сорока пяти) хватило бы на пять-шесть биографий серии ЖЗЛ. Трудно потому, что, узнав этого человека - путешественника, ученого, воина, очень трудно сохранить объективность, не полюбить его. Хотя разве такой уж большой грех назвать благородство благородством, трагедию трагедией, а ошибки ошибками?

Нам годами объясняли, что Колчак был жесток. Но жестокость бывает разной. Нельзя не быть жестоким на войне, особенно если это война гражданская, в которой не бывает победителей, а если бывает, так их можно и должно судить. Если говорить о такой жестокости, то да, Верховный правитель России был жесток, хоть и не более своих противников. Но если говорить о жестокости, присущей личности вне зависимости от времени и места действия, то такой жестокостью Александр Колчак, конечно, не обладал.

Известны письма к Колчаку с требованиями предпринять какие-то акции против евреев. Он на них не реагировал. Более того, когда стал известен факт попытки выселить евреев из Кустаная, он эту попытку решительно отверг, а инициатор был наказан. Нам говорили, что он был ставленником и представителем крупного капитала, но у него не было ничего, кроме личных вещей.

Самым дорогим для него были боевые ордена и сабля, кровью заслуженная в Порт-Артуре. В 1917 году в ответ на революционные требования о сдаче личного оружия, он ее бросил за борт со словами: "Вам я ее не отдам. Море мне ее дало - море и заберет".

Нам внушали, что Колчак был отпетым реакционером, снобом, ни в грош не ставящим простых людей, но его поручителем (по-нынешнему - свидетелем) на свадьбе был боцман с "Зари" Бегичев, деливший с тогда еще лейтенантом тяготы спасательной экспедиции. Он добился участия в экспедиции политического ссыльного студента Оленина, а позднее, в 1917 году, адмирал активно участвовал в торжественном перезахоронении останков лейтенанта Шмидта (кстати, единственный настоящий сын лейтенанта Шмидта ушел вместе с незатопленной вопреки бытовавшей официальной версии Черноморской эскадрой из Севастополя в Бизерту).

...Колчака расстреляли и спустили под воду в устье реки Ушаковки при впадении ее в Ангару. Перед расстрелом Колчак спокойно выкурил папиросу, застегнулся на все пуговицы и встал по стойке "смирно". Было 5 часов утра 7 февраля 1920 года.

У него отобрали, растащили по своим монографиям научные открытия, остров его имени был переименован, старательно забывались военные подвиги. Но недаром говорят, что глас народа - глас божий. Взамен адмиралу Колчаку молва подарила самый лучший, самый любимый из русских романсов "Гори, гори, моя звезда┘", тем самым простив ему все грехи вольные и невольные┘ Трагическая, жертвенная и высокая нота романса, которого он не написал, хотя очень любил и часто пел, в умах людских оказалась связана с именем Колчака, а значит, он был понят своей Родиной, и она его не забыла.

Санкт-Петербург