Хождение по сектам

Все дороги ведут к храму. К какому – вопрос другой┘
Б.М.Кустодиев. Крестный ход. 1915. Чувашский государственный художественный музей

В юности жить на Сахалине скучновато. Чудной природы и единственного драматического театра не хватает для утоления духовной жажды юного человека. А я в юности как раз там жила.

Постепенно мои эстетические мытарства и религиозные искания приобрели устрашающие масштабы. Особенно религиозные искания. Еще немного, и они стали бы угрожать душевному здоровью. Единственный настоящий православный храм построили за год до моего отбытия в Москву. Православные ходили в обыкновенное хрущевское здание на окраине города. Отчего я туда не пошла – одному Богу известно. Молодым свойственно избегать прямых дорог, их тянет на извилистые и скользкие.

В перестройку на Сахалин, пользуясь удаленностью от Центра и тотальной доверчивостью граждан, приезжали религиозные активисты всего мира со своими рецептами спасения. Возможно, их притягивал запах добываемой на шельфе нефти. По улицам опрятными стайками бродили мальчики-мормоны, исключительно при галстуках, в белоснежных манжетах и с ровными проборами. Как актеры старого Голливуда из семейных мелодрам. Мормоны проповедовали трезвость и с таким презрением смотрели на любого, кто подносил к губам бокал, что вино стыдливо обращалось в воду под их взглядами. Сахалинским школьницам это очень нравилось. Они так устали от неприкаянных перестроечных мальчишек с их гашишем, расстроенными гитарами и творческими планами. Мормоны пугали меня, несмотря на отглаженный вид. Казалось, что они обучены гипнозу и что именно так должны выглядеть переодетые инопланетяне.

В «Английском клубе», куда мы ходили всем курсом практиковать английский «с носителями», часто проводились встречи с интересными людьми. Одним из таких был человек по имени Джон, представитель «Церкви объединения», иными словами – мунист. Он рассказывал, как в юности видел Сан Мен Муна собственными глазами и как тот даже выбрал для него жену. У мунистов так заведено. Сан Мен под радостные возгласы толпы вынул для Джона из кучи фотографий невест-мунисток фотографию китаянки и показал ее, держа вверх ногами. Тут Джон сделал паузу, окинул нас взглядом и пояснил, что на фото увидел только ноги (я вообразила себе довольно кривые), и еще сказал, что в груди его в тот момент как-то особенно защемило и он осознал, что это судьба. Мне вспомнилась книга одного сахалинского члена Союза писателей под названием «Они судьбу не выбирали».

Еще у нас было много бахаистов – вернее, бахаи. Они признавали всех пророков, причисляя к ним и Иисуса, но считали, что в религии главное – быть последними. Чем моложе учение, тем лучше подходит к современности, тем легче молиться и радоваться жизни. Никаких обрядов и обетов, знай себе радуйся и молись. Бахаи собирались вечерами в детском клубе «Аистенок». Они садились в круг на детсадовские стульчики и читали молитвы в стиле ближневосточных любовных стихов – цветисто-благоуханно-терпко-сладко-страстные. Почитали Баха-Улу и Абдул-Баху, а также Всемирный дом справедливости. При приветствии легонько целовались в губы. Пили много чая с вареньем, которое приносили брошенные новыми русскими внуками бабушки, ищущие тепла и участия. Чтобы стать бахаи, достаточно было встать и при всей общине сказать: «Я – бахаи». Однажды какая-то розовая метафора в молитве к Баха-Уле тронула мое девичье сердце, я поднялась с детской скамеечки, разрисованной аистами, и сказала: «Я – бахаи». Все зааплодировали, две старушки прослезились. Бахаи почти сразу же стали привлекать меня к полезной деятельности, и мне стало казаться, что это не религия, а какая-то общественная организация. Но мне не хотелось в общественную организацию, а хотелось культа и трепета, и я перестала к ним ходить.

К адвентистам седьмого дня меня привел Леня, с которым мы сидели за одной партой в 11-м классе. Он считал меня очень порочной оттого, что я рисовала на полях тетрадей обнаженные женские и мужские тела. Тела ничем не занимались, а просто стояли по стойке «смирно», глядя вдаль прекрасными глазами. В то время мне мечталось постичь законы золотого сечения, научиться искусству пропорции. Мы поехали к какому-то озеру, где один из главных адвентистов из Южной Кореи хотел меня крестить в ледяной воде.

А вот в племени агро-баноба и без адвентистов жить хорошо. И.Е.Репин. Африканский мотив. Витебский художественный музей

С кришнаитами меня связывало пятилетнее вегетарианство. Его привил мне сосед Коля. Древнеиндийская философия меня интересовала с тех пор, как я посмотрела прекрасный спектакль Питера Брука «Махабхарата» и пришла в такой восторг, что сделала себе сари из шторы. Но кришнаиткой так и не стала. Слишком уж бледными были лица у «преданных» (они так себя называют), слишком редко они шутили и слишком много говорили о еде. Кришнаиты считают, что спасение приходит не только через мантры и мысли о Кришне, но и через то, что входит в уста. Мама говорила, что, если я не буду есть мяса, не смогу родить ребенка. Этот аргумент меня не смущал, ибо кришнаиты считают, что, когда люди достигнут совершенства, душам незачем будет перевоплощаться, они все до последней отойдут к Кришне и новые тела окажутся не у дел.

Было время, когда йоги использовали меня в качестве наглядного пособия, воспользовавшись моей (извините за нескромность) врожденной гибкостью. Едва войдя в зал, где йоги расстилали коврики и готовились к занятиям, я тут же села в позу лотоса, закатила глаза и стала ждать. Когда ученик готов – приходит учитель. Худощавый мужчина расстелил коврик неподалеку и начал занятие. Йог попросил меня помогать ему, и я подумала о том, что именно так работают профессора в медицинских институтах, объясняя студентам, где у кролика должна дергаться нога, если ему прищемить ухо. В курилке, где никто не курил, а все пили травяной чай из термосов, кое-кто из самых фанатичных практикующих грезил о сверхспособностях, умении промывать себе нос из чайничка и читать чужие мысли. «Слава богу, что эти странные люди не обладают сверхспособностями, иначе миру не сдобровать», – думала я. Но главная проблема с йогами заключалась в том, что мне не хотелось растворяться в Нирване. Хотелось пока пожить.

Были (и есть) на Сахалине другие организации, о которых я знала понаслышке. Учителя Рейки ловили руками целительную энергию из космоса и пытались ею лечить больных, делая на этом неплохие деньги, ведь космос бесконечен и энергия его бесплатна. Хаббардисты сооружали коридоры из тел своих адептов и заставляли новичков пролазить через них, якобы рождаясь заново.

Но в эти страшные коридоры я, к счастью, не попала. Аминь!