Медвежий угол

Они хороши и в упряжке, и без...

«А ведь все почти уехали в город. Те, кто остался, пьют беспробудно, ну а мы, старики, кое-как доживаем свои года, детей в деревне нет». Большая часть домов в удручающем состоянии, кто-то из хозяев уехал в город, кто-то – на тот свет. Те, кто остался на месте, зачастую просто не в состоянии привести жилье и хозяйство в порядок – эта всем знакомая ситуация, которую можно наблюдать во многих деревнях России, начала меняться.

В вымирающие деревни потянулись горожане. Покупая в глубинке по дешевке дома (цены за небольшую избу колеблются от 60 до 120 тыс. руб., а в заброшенных деревнях и того дешевле), люди селятся в них. Кто-то на время, кто-то навсегда.

Мало кто из московских эмигрантов любит афишировать свою личность – в деревню едут люди, не любящие публичного внимания и пустой популярности. Большую часть переселенцев составляют люди среднего возраста с высшим образованием, чаще с гуманитарным. Впрочем, есть среди них и люди 18–25 лет. Это молодежь, не нашедшая себя в нынешнем обществе. По словам переселенцев, «Москва стала слишком тесной, в ней просто нечем дышать. Вечная сутолока, пыль, грязь, спешка и нервотрепка». То же самое говорят и бывшие жители городов поменьше.

Выход разочаровавшиеся в прелестях нынешней цивилизации люди нашли в уединении с природой, физическом труде и душевном спокойствии. Случается, что приезжие покупают сразу по нескольку домов – в результате в обычной русской деревне появляются группы жителей со схожими интересами. Где-то селятся люди, придерживающиеся нестандартных взглядов на веру и религию, – это могут быть те, кого в обществе называют сектантами, язычниками. Чаще поселенцев объединяет общее хобби.

Собачьи бега становятся забавой не только северян. Фото автора

Вот, к примеру, деревня Дементьево, на границе между Костромской и Кировской областями. По сути, медвежий угол, от Москвы – 615 км, от Костромы по прямой – 330. Здесь обосновались любители собак. Переехавшая из Костромы в деревню Ольга Сорокина держит здесь собачий питомник, где разводит северных ездовых собак – аляскинских маламутов и сибирских хаски. Всего 60 особей. Правда, для хозяев и гостей питомника это далеко не особи. Здесь даже выражение «собака – друг человека» будет не совсем верно. Собака для Ольги и ее компаньонов – полноценный член семьи, единственное отличие которой – неумение говорить.

Разводя собак, переселенцы зарабатывают себе на жизнь, кроме того, питомник используется для психотерапии трудных детей, живущих в приюте неподалеку. Поломанные жизнью подростки заботятся о голубоглазых пушистых собаках, тем самым залечивая собственные душевные раны. Раз в год, зимой, организаторы устраивают соревнования между поклонниками ездового спорта, собирая по нескольку десятков человек со всей страны и за ее пределами.

Есть и другие деревни, где переехавшие из городов люди пытаются (с разной степенью успеха) разводить лошадей, кроликов, пчел, заниматься гончарным искусством – словом, жить, насколько это возможно, натуральным хозяйством.

Далеко не каждый горожанин, решивший переехать в деревню, действительно останется там жить. Через некоторое время человеку, привыкшему к горячей воде и отапливаемому туалету, становится неуютно. Ломка привычного образа жизни может проходить довольно тяжело.

Разводя собак, переселенцы зарабатывают на жизнь.

Немалую роль играет и финансовый вопрос. С переездом в деревню потребность в деньгах хоть и значительно уменьшается, но не пропадает. Как отмечают люди с опытом: Легче всего тем, кто удачно сдал квартиру в Москве – 700–1000 долларов в месяц вполне хватает, чтобы прокормить в деревне целую семью. Еще и на ремонт останется».

Постепенный возврат горожан в деревни сложно назвать массовым явлением. Никто не знает точного числа людей, променявших московский офис на деревенскую избушку. Одно можно утверждать точно: если эти люди останутся жить в глубинке, русская деревня, чего так многие опасаются, не умрет.