Война в России признана войной

Открывшийся вчера в Брюсселе саммит ЕС и намерение европейских лидеров задать Владимиру Путину вопрос о политическом урегулировании в Чечне вновь показал что эта проблема выходит далеко за рамки России. В свою очередь, события последних дней в Москве, пронизанные чеченской тематикой, продемонстрировали, что здесь активно готовились к саммиту.

Конечно, никто не думал, что октябрьский теракт в Москве останется без последствий, не стала неожиданностью и активизация федеральных сил в Чечне до и после жесткого заявления министра обороны РФ Сергея Иванова, но степень обострения политических конфликтов, которые в эти дни затронули и правозащитную сферу, явно превзошла все ожидания.

Камнем преткновения, естественно, стала проблема чеченского урегулирования, которая по-прежнему часто ассоциируется с переговорами с Асланом Масхадовым. Именно их перспективы, несмотря на события в "Норд-Осте" и арест в Дании Ахмеда Закаева, и стали в эти дни поводом для многих столкновений. Заметная активизация сторонников переговоров (поразительно, но даже в первые часы "Норд-Оста" среди них нашлись те, кто "давно об этом говорил") связана не с тем, что они почувствовали появление такого шанса, а скорее с тем, что другого момента уже не будет и надо использовать тот, что есть, даже если он не очень подходящий.

Не стоит упрекать в неискренности сторонников контактов с Масхадовым, в частности, и альтернативных кремлевскому планов урегулирования кризиса вообще. Каждый хочет остановить войну в Чечне по-своему. Но лучше, конечно, чтобы именно по самому "правильному" плану. Вот и замелькали снова многочисленные "планы", носящие громкие и известные всей стране имена. Но их большого количества быть не может в принципе. А значит, авторы этих планов абсолютно искренни и в нежелании объединиться и выработать единую альтернативную программу, которую можно было бы направить в Кремль не для сдачи в макулатуру, а для серьезного рассмотрения в качестве точки зрения той части общества, которая не согласна с политикой Москвы в Чечне.

Именно это и было продемонстрировано на конференции правозащитников "За прекращение войны и установление мира в Чеченской Республике". Основная позиция ее организаторов и участников - это участие в переговорах "легитимной части чеченских политических кругов, а именно президента Ичкерии Аслана Масхадова". На этом единство заканчивается, а по вопросу о том, что делать дальше, у каждого свое, иногда экстравагантное мнение. Кстати, с проведением этой конференции по крайней мере на два плана стало меньше. "Норд-Ост", безусловно, стал точкой отсчета пересмотра прежних позиций для Бориса Немцова и Григория Явлинского. Но не для правозащитников. Например, Сергею Ковалеву не понравился "тон некоторых заявлений Масхадова в связи с терактом в Москве", однако это "не меняет дела".

Заметим, что для правозащитников очень многое "не меняет дела". Незадолго до теракта на Дубровке они выступили со странным призывом не употреблять слов "террорист", "бандит", "сепаратист" и "боевик". Но, главное, они призвали к "мирным политическим переговорам". Но "мирные" и "политические" - две разные вещи. Впрочем, это не меняет дела.

Кремль, со своей стороны, подверг, в общем-то, безобидную и бесполезную правозащитную конференцию массированной атаке. В ее авангарде выступил не помощник главы государства Сергей Ястржембский, как это обычно бывает, а спецпредставитель президента по правам человека в Чечне Абдул-Хаким Султыгов. Он назвал идеологию конференции "формированием образа международного терроризма с человеческим лицом" и предостерег правозащитников от попытки обелить террористов. Таким образом, Кремль, и это безусловно крайность, недвусмысленно сравнил российских правозащитников с участниками чеченского конгресса в Дании, которые без обиняков назывались "пособниками террористов". Но и правозащитники, а это другая крайность, не могли не предвидеть болезненной реакции не только власти, но и значительной части общества на упрямые призывы к переговорам с Масхадовым сразу после "Норд-Оста". Тем не менее они не постарались найти хоть какие-то обтекаемые слова и даже сочли удобным пригласить представителей российского руководства "высказаться". Видимо, поэтому высказываться не захотели Немцов и Явлинский.

Как бы то ни было, Кремль своим политическим штурмом добился того, чего и хотел, а именно обозначил генеральную линию урегулирования, с которой он теперь не свернет. После осуждения правозащитников Султыгов провел в Кремле заседание правозащитного совета при спецпредставителе, на котором была поддержана идея проведения референдума о Конституции Чечни. Спустя два дня группа чеченских политиков, предпринимателей и общественных деятелей написала соответствующее обращение к чеченскому народу, которое, кстати подписали депутат Госдумы Асламбек Аслаханов, все это время выступавший за переговоры с Масхадовым, и два депутата "масхадовского" парламента. Наконец, в воскресенье Владимир Путин принял авторов обращения, которое, по его словам, "абсолютно созвучно" с его позицией и позицией всего российского руководства. Он сказал, что в рамках конституционного процесса необходимо находить согласованные решения и привлекать новых сторонников для налаживания мирной жизни в Чечне. Таким образом, Путину есть что ответить европейским лидерам, намеревающимся спросить его о политическом урегулировании в Чечне.

В выступлении главы государства было много громких заявлений. Но два из них носят принципиальный характер. "Второго Хасавюрта не будет", - сказал не Ястржембский, уже уставший это повторять, и не подменивший его в чеченском вопросе в последнее время Султыгов, а президент Путин. Значит, если политические переговоры с Масхадовым и начнутся, то их будет вести уже другой президент РФ. Плохо это для России или хорошо, но это так. Наконец, Путин, наверно, впервые за три года назвал события в Чечне войной и даже вроде бы согласился с тем, что война идет не в Чечне, а в России.

А что же в стане, простите за выражение, сепаратистов? Масхадов осудил теракт в Москве и выразил соболезнования родственникам погибших. Басаев принес ему извинения за то, что скрыл его подготовку, и подал в отставку "со всех постов". Президент Ичкерии его не простил и направил дело в "шариатский суд". Буквально вчера заявил об отставке и Зелимхан Яндарбиев, который не согласен с "курсом на переговоры с Россией". Это тут же было подхвачено российскими сторонниками переговоров, которые указали на мужество Масхадова, выступившего против своего жуткого окружения, и его открытость для контактов с Москвой. Но от предложений о проведении мирных, а не политических переговоров и так никто не отказывался. И это меняет дело.