Отрывной календарь

Так и не был на Красной площади... Фото Евгения Никитина

Горький

Зашел к соседке по лестничной клетке 70-летней Зое Петровне, даже не помню зачем, но оказался у нее в квартире. Квартира как квартира, мебель не старая, но и не новая, на полу ковры, на стенах репродукции, все обычно, но вдруг над кухонным столом увидел висящий отрывной календарь.

Я таких лет 40 не видел. У моей бабушки был отрывной календарь, у моей мамы был отрывной календарь. Настоящий отрывной календарь не сообщает сегодняшнюю дату, а говорит с тобой о жизни. Там можно прочесть о праздниках и памятных днях, о здоровье и лечении, о курортах, на которых ты никогда не будешь, можно получить советы огородника и садовода, полюбоваться на расписание электричек, почитать стихи и вспомнить цитаты великих писателей.

И вот я стоял, смотрел на этот висящий отрывной календарь и вдруг на меня нахлынуло: «В 6 утра звучит гимн, потом на кухню идет бабушка, немного шаркая ногами, потом по квартире плывет запах блинчиков или гречневой каши, потом на кухню постепенно подтягиваются все: мама, папа, я, брат, нам раскладывают кашу, мы пьем чай, и вот, когда уже после нас за стол садится бабушка, она вдруг вскакивает, смотрит на отрывной календарь и, хлопнув себя по лбу, говорит: «А какое сегодня число?» И сама же себе отвечает: «Уже 20-е». Бабушка срывает у отрывного календаря 18-е, потом 19-е и остается именно 20-е, и все понимают, что сегодня именно 20-е, а бабушка еще долго изучает листки за 18-е и 19-е».

Все это нахлынуло на меня, и я посмотрел на Зою Петровну и воскликнул:

– Зоя Петровна, а откуда у вас это чудо?

– А, Платон купил, – отвечает Зоя Петровна.

– А кто такой Платон? – брат, знакомый, друг, думаю.

– А внук Платоша, внук.

– А лет ему сколько? – недоуменно спрашиваю я.

– Сколько-сколько – 14.

– Зачем ему календарь-то отрывной, – говорю, – у него что, мобильника нет или планшета?

– А-а-а-а, Горького читал, а там был отрывной календарь.

Я еще больше опешил. Внук, Горький, отрывной календарь, читал.

– Он у вас книги, что ли, читает? – еще больше удивился я.

– Ну, так, электронные.

На этих словах мне до боли захотелось познакомиться с 14-летним внуком Зои Петровны, но его в этот день не было дома.

На этом месте я развернулся и пошел к себе, но в дверях остановился и сказал:

– Зоя Петровна, можно я к вам еще как-нибудь зайду?

– Да заходи-заходи, – ответила Зоя Петровна и улыбнулась.

Хороший разговор

– Все? – спросил курьер, привезший мне обед.

– Все. – Я кивнул, взял у него из рук пакет, развернулся и хотел уйти, но курьер неожиданно сказал:

– Вы всегда так быстро уходите.

За пять лет проживания в Крыму я так и не избавился от северных привычек. Южный человек любит разговор, нельзя просто взять у курьера товар, нельзя не перекинутьcя парой фраз с продавцом на рынке, с кондуктором троллейбуса надо здороваться, с врачом в поликлинике надо поговорить о погоде.

– Работаю, – сказал я курьеру, немного подумав.

– О! – обрадовался курьер – Кем работаете?

Мы поговорили, кем я работаю.

Потом мы поговорили, как курьер стал курьером.

Потом поговорили о выпавшем снеге.

Потом я замерз, потому что вышел на улицу в снег в тапочках, и сказал курьеру:

– Всего доброго.

– Всего доброго, – ответил курьер и пошел к своей машине. Сегодня он был радостен.

– Хороший разговор, – добавил он из машины.

Откуда вы?

– Откуда вы? – спросил врач.

– Из Москвы, – ответил я.

– А что делаете в Алуште, зимуете?

– Пять лет уже, – ответил я.

– Как-то раз, пять лет назад, я ехал в Томск из Алушты проездом через Москву, – продолжил врач, – мы вышли наружу, и я вдруг увидел эти огромные, ужасающие толпы народа, эти безграничные проспекты, эти горящие соты домов, эти бесконечные вереницы механических жуков и вдруг оцепенел. А жена стоит и под руку: «Леша, на Красную площадь, Леша, на Красную площадь». А я просто поцеловал ее в щеку, и мы поехали прямиком в Домодедово. Что у вас?

– Рецепты закончились.

– Вы чем-то болеете? А, болеете, раз рецепты. И вот едем мы в экспрессе, и я вижу эти бесконечные поля, переходящие в дома, и нет гор, я ищу глазами крымские горы, Чатыр Даг, а их нет. Вам на сколько?

– Лучше на год.

– Хорошо, выпишу на год. А еще у меня друг был, Лютеций, он мед в Москве закончил и все звал к себе. Вы знаете, как их принимать?

– Я их 20 лет принимаю. Лютеций – странное имя.

– Значит, знаете. Странные времена – странные имена. Печать на рецепты не забудьте поставить во втором кабинете. Так мы и не дошли с женой до Красной площади.

– До свидания.

– Приходите.

– Постараюсь пореже.

– Пореже тоже приходите. Так и не был на Красной площади.

Алушта