Царь на воздухе

Прямо под стенами была построена большая сцена, привезена световая и звуковая аппаратура. Перед премьерой солисты, хор и оркестр долго репетировали под дождем. Спектакля ждали с нетерпением. Было интересно не только и не столько, как будут, к примеру, петь, а то, как справятся со своей задачей технические службы. Всего в постановке принимали участие около 900 человек.

Опера на открытом воздухе - явление неновое. В стремлении сделать оперное искусство более массовым промоутеры, режиссеры-постановщики, сценографы все чаще обращаются к нетрадиционному месту постановки. Логично: ведь посмотреть, к примеру, "Аиду" в ночном клубе (спектакль Одесского оперного театра) придет гораздо большее количество зрителей, чем в сам театр. А на оперном фестивале в небольшом австрийском городе Брегенц осуществляются даже "плавучие" постановки на озере. Да и Большой время от времени устраивает подобные масштабные акции. В прошлый раз это была постановка оперы "Иван Сусанин" в Ипатьевском монастыре в Костроме.

Публике была представлена новая версия оперы. Постановка, идущая в Большом с 1948 года, естественно, не могла при переносе на новую площадку остаться без изменений. Были специально придуманы новые мизансцены. Неплохой идеей оказалось время начала спектакля - 21.00. Под Псковом в это время светло, белые ночи, а по ходу действия становится темнее, начинает играть роль освещение. Меняется настроение спектакля.

Зрительный зал был рассчитан на 1600 мест, однако помимо заполненного партера образовалась еще и толпа людей за пределами "зрительного зала". Слышно было неплохо, правда, время от времени возникали несуразицы, связанные с балансом, - к примеру, тема у одних инструментов, а лучше слышно другие.

К сожалению, никакая подзвучка не может справиться с главной проблемой отечественных певцов - дикцией. Порой невозможно было даже догадаться, о чем поет тот или иной исполнитель. Расстроил и оркестр. Яркую, ошеломительно образную музыку Мусоргского музыканты играли на редкость невыразительно. Складывалось ощущение, что то, что происходит на сцене, с оркестром никак не связано. В момент, когда Бориса Годунова мучает совесть и терзают видения, когда от музыки, по идее, должен мороз по коже идти, оркестр не затруднил себя высокими идеями и просто играл ноты. Это можно было бы принять за некую концепцию, если бы ноты были сыграны точно. Однако, как и у большинства московских оркестров, технического и звукового брака было слишком много.

Ощущение от спектакля осталось неоднозначное. С одной стороны, чудесные красоты монастыря, красивый свет, неплохие общие сцены. С другой - невыразительный оркестр, монотонное исполнение партий солистами и предсказуемые пластические решения. Идея о массовости оперы в этом спектакле, безусловно, царила. Правда, хорошо это или нет - непонятно.