"Чикаго" в Петербурге

В Петербурге, в Театре музыкальной комедии, показали знаменитый мюзикл «Чикаго». Режиссер Дора Руждьяк Подольски вместе с постановочной командой из Хорватии представили зрелище без суперзвезд, без мощного пиара и сценической пышности, но со знанием дела и хорошим чувством стиля.

Петербург стал вторым российским городом, куда после московского проката, но уже от других создателей попал мюзикл «Чикаго». Среди исполнителей – ни одной селебрити. Директор Театра музыкальной комедии Юрий Шварцкопф, по идее которого мюзикл появился здесь, вел переговоры с Дмитрием Певцовым, но они не увенчались успехом. По словам директора, этот спектакль он увидел в 2002 году в Загребском театре комедии и решил, «что мы сможем поставить этот спектакль на нашей сцене, поскольку он не сверхзатратный, в нем нет той машинерии, которая появилась в последние годы в мюзиклах». Правами на эксклюзивную постановку этого мюзикла в России с петербургским театром поделился Филипп Киркоров. Лицензия на показ «Чикаго» в версии 1975 года Театру музыкальной комедии дана на три года. За это время зритель увидит не менее 120 спектаклей – около сорока в год.

Лаконизм дизайна, доминирующая черно-белая гамма в костюмах при бросающейся в глаза режиссерской строгости, граничащей с фанатизмом, воспринимались если не с легким пародийным оттенком на бродвейский хит, то давали простор для иронии. «Не знаю, на что Киркоров потратил 5,5 миллиона долларов. Может быть, 5 миллионов из них были гонораром звезд? У нас бюджет на порядки меньше, не потому, что мы бедные, а потому, что он здесь не нужен», – заявляет Юрий Шварцкопф. Отсутствие громких имен как среди постановщиков, так и среди исполнителей ничуть не помешало результату, а в чем-то даже пошло ему на пользу. В конце концов, получить бродвейский клон – дело неблагодарное. Заиметь собственную стильную версию – путь более правильный. Тут нужно еще понимать, что Театр музыкальной комедии – не зал-гигант: размеры зала и сцены не те. Кроме того, в Театре музыкальной комедии с его духом богатого особняка – блеском позолоты, отражениями люстр в зеркалах, изобилием исторических стилей в отделке – грязная история о том, как становятся звездами в Чикаго, здесь показалась слегка отбеленной. Но и без того на этой сцене большинство текстов в диалогах, не говоря о бесчисленных «грязных» жестах, звучит как надругательство. Одна из первых реплик Рокси после убийства любовника в самом начале мюзикла: «Я, кажется, описалась!» – воспринимается как вопиющее хулиганство и настраивает на соответствующий лад.

Черная кирпичная стена, движущаяся вверх-вниз, тюремные решетки – вот основная повторяющаяся картинка спектакля. Плюс бутафорские «укрупнения» в сцене суда, сцена адвоката Билли Флина с мигающей лестницей звезд – вот все, что предлагается глазу. Если, конечно, не считать главного – множество поющих, говорящих и танцующих. Музыкальный руководитель спектакля Юрий Крылов постарался на славу. Как из рога изобилия, один за другим выстреливают номера-шлягеры. Здесь есть кому петь, говорить и танцевать так, чтобы зритель в зале не скучал. Четыре ярких работы – Вэлма Келли у московской актрисы Натальи Диевской, Рокси Харт у звезды Театра музыкальной комедии Ольги Лозовой, Мама Мортон у Мананы Гогитидзе, внучки покойного Андрея Петрова, и Билли Флин – у Владимира Самсонова, местного Филиппа Киркорова. На месте Ричарда Гира и Киркорова, – Владимир Самсонов. Иногда он не справляется с напором текста, зато поет лучше, чем в родной стихии оперы. Возможно, в его адвокате недостаточно сводящего с ума глянца, зато есть внутренняя пружина образа, которую он умело раскручивает от начала и до конца. Но отличную погоду в спектакле делают и юные преступницы из кордебалета. Сверкающие попками и глазками, одетые в черное неглиже, они манипулируют воображением зрителя, как давно практикующие ведьмочки, и своей элегантной брутальностью компенсируют явную нехватку мускулистого мужского элемента.

Санкт-Петербург