От худрука до худрука

Недолго пробывший худруком балета Музыкального театра имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко Михаил Лавровский оставил в наследство труппе вечер классических одноактовок, куда вошли два сочинения Мариуса Петипа – «Пахита» и «Тени» из «Баядерки», а также «Вальпургиева ночь» Леонида Лавровского. Вполне возможно, что скоро спектакль официально признают репертуарным просчетом.

Вообще-то весь вечер мог бы пройти под знаменем Петипа. Ведь в XIX веке и «Вальпургиева ночь» была известна в России в его постановке. Петербургская премьера оперы Шарля Гуно «Фауст» состоялась в ноябре 1882 года, а месяц спустя сцена шабаша из последнего действия впервые была представлена как самостоятельный балет. Тот спектакль канул в Лету. Как и многие после него. В очередной раз опера Гуно увидела свет в Большом театре в марте 1949-го, свой вариант «Вальпургиевой ночи» для московской премьеры предложил тогда Леонид Лавровский. Его версия стала балетным шлягером, вошла не в одну последующую постановку «Фауста» и с тех пор живет своей жизнью.

«Пахита» – первая постановка Петипа в России. Собственно, это не был еще Петипа-сочинитель. Осенью 1847 года он перенес на петербургскую сцену прошлогоднюю премьеру Гранд-опера – балет Жозефа Мазилье на музыку Эдуара Дельдевеза, в котором в Париже блистали его брат Люсьен и Карлотта Гризи. Почтивший своим присутствием российскую премьеру император Николай I остался, видимо, доволен: молодому французу пожаловали кольцо, украшенное рубином и восемнадцатью бриллиантами. В 1881-м маститый маэстро возобновил «Пахиту» для бенефиса Екатерины Вазем. Сочиненное к этому случаю на музыку Людвига Минкуса финальное Гран-па продемонстрировало его гений во всем блеске. Хореография Мазилье давно забыта, а шедевр Петипа вошел в сокровищницу мировой балетной классики. Как и куда более известная и часто исполняемая (правда, не в МАМТе) картина «Тени» – 3-й акт «Баядерки» Петипа–Минкуса.

Лица необщим выраженьем театр на Большой Дмитровке славился с рождения. Сохранить лицо старались и после трагического ухода Дмитрия Брянцева. Руководство МАМТа известно мудростью и взвешенностью решений. О чем свидетельствовало хотя бы приглашение Джона Ноймайера с его нашумевшей «Чайкой». Однако определять дальнейшую политику в области балета было решительно некому, а назначение на должность худрука легендарного танцовщика, но малоуспешного хореографа и менеджера Михаила Лавровского представлялось очевидным компромиссом. Его Вечер одноактных балетов – типичный спектакль эпохи междуцарствия. Что, казалось бы, может спасти в такой ситуации? Конечно, хиты.

Три балетные эмансипе, венчавшие многоактные спектакли, но связанные с их мелодраматическими сюжетами лишь условно, давно стали такими хитами. Однако их популярностью не прикроешься. Тут уж либо со щитом, либо на щите. Сильные стороны Московского музыкального – темперамент, характерность, живая игра. Ему к лицу «Вальпургиева ночь». Недаром на протяжении многих лет здесь время от времени с энтузиазмом предаются балетной оргии – к неизменному удовольствию многочисленных почитателей труппы и народной вакханки РФ Натальи Ледовской. Холодноватое совершенство высокой классики отличительной чертой театра никогда не было. А «Пахита» и «Тени» – квинтэссенция петербургской классичности. В «Пахите» кордебалету не хватает строгой стройности, в «Тенях» – чувства стиля, да и самого кордебалета, кажется, не хватает. Обладательнице завидного балетного апломба (способности держать равновесие) Ольге Сизых недостает апломба в широком смысле, а без него парадная «Пахита» – не «Пахита». Не слишком уверенным «теневиком» оказалась и Наталья Сомова в роли Никии.

Впрочем, все это отнюдь не свидетельствует о кризисе. Всего лишь о репертуарном просчете. В эпохи междуцарствия такое случается. Надо надеяться, однако, что эпоха эта завершилась. У балетной труппы появился наконец новый худрук. От предложения не смог отказаться премьер Большого театра и дипломированный менеджер Сергей Филин.