Дефлораторы оперы

В специально придуманной для Шнурова роли ударившегося в мемуары старого Бенвенуто Челлини Шнуров выступил на втором спектакле премьеры одноименной оперы Берлиоза на фестивале «Звезды белых ночей».

Впрочем, хулиган Шнуров стал главным объектом притяжения в единственной в России постановке «Бенвенуто Челлини» только для трети зрителей. О том, что на сцене Мариинского окажется любитель ненормативной лексики, стало известно лишь накануне спектакля: для большинства он стал настоящим чертом из табакерки. Другая треть была заинтересована в маэстро Лео Гуссене за пультом – госте фестиваля, дирижере, приглашенном на ряд событий мини-фестиваля французской музыки. Третья же часть пришла в зал явно из любопытства, наслушавшись за год о скандальных деталях режиссуры Бархатова. Наконец, была и толика тянувшихся к прекрасному – редко звучащей музыке Берлиоза. В Концертном зале Мариинского театра премьеру «Бенвенуто Челлини» в постановке молодого и плодовитого режиссера Василия Бархатова увидели год назад. Тогда обошлось без именитого Шнурова, но поводов ахать и охать хватило. В желании накачать актуалитетом хронически и безнадежно устаревший сюжет почти никому не известной в России оперы Берлиоза молодому да раннему режиссеру на помощь пришел питерский глянец, сегодня добравшийся уже и до Москвы, – журнал «Собака». Воинствующе гламурный орган тогда информационно поддержал премьеру. Однако все фишки, задуманные Бархатовым вместе с художником Зиновием Марголиным, были нацелены на осмеяние максимального числа атрибутов этого гламура. Эстетика глянца с очевидным, даже несколько болезненным остервенением была доведена до абсурда, ближе к финалу заткнув собой все щели зрительского восприятия – до передоза. Среди дефлораторов оперного целомудрия были и ослепительные витрины модного бутика с драгоценностями разных марок-конкурентов – Бальдуччи, Феррамоска, Челлини, – и парад разновозрастных «мисс Красота», и настоящие фокусы местного иллюзиониста, и два больших белых зайца, в которых обрядились главные герои. Источником такого антигламурного вдохновения послужила профессия Бенвенуто Челлини – ювелирное дело. А также безумно авантюрный дух знаменитого ренессансного скульптора. Этот же дух, которым несколько односторонне проникся режиссер, подвигнул Василия Бархатова пригласить к участию в крутом оперном проекте и Сергея Шнурова. Как позже прокомментировал ситуацию рок-шансонье, «Мариинский театр и группа «Ленинград» занимаются абсолютно одним и тем же делом – расширяют границы сознания». Легко! К счастью публики, представитель неакадемического жанра в опере не пел, а только декламировал. Для него по автобиографической прозе Челлини драматург Наталья Скороход написала чтецкую партию – роль занудствующего состарившегося, на комментарии-воспоминания которого естественный бег музыки регулярно прекращался. Сшитый в мастерских Мариинского театра черный фрак, в котором Шнура редко где увидишь, разве только на церемониях, превращал певца-эпатажника в лектора-резонера с фирменной хрипотцой и не всегда разборчивой артикуляцией. Драматические потенции в силу очевидной скромности «эстрадника» на большой оперной сцене тоже до искомого уровня недобирали: нельзя сказать, что поприкалываться вышел, но до «следа в истории» было далеко. Хотя главная цель режиссера – малость урезонить пафос музыки Берлиоза – была достигнута. Опера превращалась в музыкально-литературную композицию. Свой выбор не по годам мудрый режиссер объяснил: «Я никого не эпатирую, просто мне кажется, что по-другому это произведение сейчас читать просто бессмысленно». Ему, моднику-конъюнктурщику, виднее. Слова – словами, но первые строчки в теленовостях Мариинскому театру были обеспечены. А теперь о самом важном – оперные солисты и оркестр в тот вечер как нарочно были на очень высоком уровне.

Санкт-Петербург