Нефтяникам нужны иные механизмы защиты рынка

«Нынешняя цена на нефть минимальна с 1973 года, притом что удельные операционные и капитальные затраты остаются высокими. И эта  ситуация подтверждает тезис о разрыве между финансовыми инструментами нефтяного рынка, которые определяют цены, и характеристиками реального развития отрасли», – заявил  президент компании «Роснефть» Игорь Сечин в ходе International Petroleum Week в Лондоне. По мнению топ-менеджера крупнейшей нефтяной компании мира, вопреки прогнозам скептиков у отрасли в нашей стране есть большие ресурсы роста, технические, научные и организационные, важно их лишь грамотно использовать.

Связь ценовой динамики с параметрами производства волнует прежде всего производителей с долгосрочным горизонтом принятия решений, инвестирования и реализации крупных проектов, а также потребителей, заинтересованных в предсказуемости, отметил Игорь Сечин в своем лондонском докладе. В 2015 году производители оказались разобщены, и часть их устроила «ценовую войну», ставя задачей вытеснить с рынка «неэффективных» поставщиков. Игроки финансового рынка стали упорно играть на понижение, а связанные (если не просто аффилированные) с ними аналитические центры услужливо указывали рынку на все более низкие ценовые ориентиры.

По мнению Сечина, основным бенефициаром кризиса стали явно не потребители, так как розничные цены на нефтепродукты снизились в среднем менее чем на 20%, а финансовые игроки. И они, кстати, пока не перенаправили высвободившиеся в результате падения инвестиций в нефтяную отрасль 250–300 млрд долл. в проекты в других отраслях экономики.

Спрос на нефть и нефтепродукты будет расти, считает глава «Роснефти». При этом он спрос становится более диверсифицированным – снизилась роль Китая (но этот процесс начался еще в 2012 году), зато последовательно растет доля Индии, других азиатских стран, Африки. Такой более диверсифицированный рост представляется экспертам устойчивым, и он подтверждает, что пока многие озвучиваемые «угрозы» снижения роли нефти в мировой экономике сильно преувеличены. Это относится и к излишнему фокусированию финансового рынка на «проблемах» экономики Китая и использованию такого акцента для продолжения игры на понижение. Мало у кого есть сомнения в перспективах сотрудничества российских нефтяников с Китаем. «Роснефть», например, ежегодно поставляет в этом направлении до 32 млн т нефти, и партнерство развивается, отметил Сечин.

Фактор сланцевой нефти

«Спусковым крючком кризиса стал, как известно, взрывной рост сланцевой добычи в США в 2013–2014 годах. Тогда этот рост носил, наверное, беспрецедентный по масштабам и темпам в мировой истории характер. В конце 2014 года некоторые ведущие производители нефти из числа стран Ближнего и Среднего Востока последовали примеру США в стратегии наращивания добычи нефти. Результатами стали усугубление проблемы избытка нефти на рынке, затяжное снижение нефтяных цен, резкое снижение возможностей рентабельной добычи сланцевой нефти в США», – отметил глава «Роснефти».

В 2015 году, по мнению Сечина, сланцевая добыча в США, хотя и продемонстрировала высокую степень «живучести», по сути, первой отреагировала на обвал цен и начала снижаться. Однако финансовый рынок принимал во внимание не этот фактор, а то, что на рынок приходили замещающие это падение новые поставки, прежде всего с Ближнего и Среднего Востока. Представления о том, что сланцевая добыча в США станет «автоматическим и единственным» регулятором ценовой ситуации, были сильно преувеличены. В 2015 году в большей мере поведение ряда стран ОПЕК стало таким «регулятором», к сожалению, с отрицательным знаком.

Американский рынок сланцевой нефти продемонстрировал достаточно гибкую реакцию на ценовые шоки, уверен глава «Роснефти». Произошло значительное повышение продуктивности сланцевой добычи – цены упали в три раза, количество буровых бригад – более чем в два раза, а добыча пока снизилась не более чем на 15%. Важным фактором стала концентрация бурения на самых продуктивных зонах, так называемых sweet spots. Так, в июле 2015 года на такие участки приходился 81% добычи. При этом зона со скважинами наивысшего качества составляет малую долю от общей площади плея (залежи), так что, по всей видимости, этот резерв повышения производительности уже близок к исчерпанию. Американское управление энергетической информации Минэнерго предполагает, что в будущем добыча сланцевой нефти в США будет сокращаться, несмотря на ожидаемый рост цен. По словам Сечина, ни при каких разумных гипотезах добыча в США не повторит скачка 2012–2014 годов и «это очень важный и недооцененный фактор!»

Даже при увеличении добычи нефти на 20% при сохранении цен на уровнях, покрывающих капитальные и операционные издержки и сложившуюся пропорцию налоговых изъятий, такой крупный игрок рынка, как Саудовская Аравия, на временном интервале до 2035 года потеряет 2–2,5 трлн долл. Сверхнапряженный финансовый баланс Саудовской Аравии не позволит ей сильно нарастить добычу и значимо увеличить свою долю в мировой добыче в условиях низких мировых цен, полагает Сечин.

Иран выходит на падающий рынок

Сечин считает важным и фактор выходящего из режима санкций Ирана: «В базовом сценарии только за счет уже действующих либо законсервированных мощностей добыча нефти в Иране может быть увеличена к 2020 году на 43% – до 4,5 млн барр. в сутки. В оптимистичном (для Ирана) сценарии за счет привлечения достаточного объема иностранных инвестиций и реализации ряда проектов в формате соглашений о разделе продукции (СРП) объем добычи в Иране в 2020 году может превысить 5 млн барр. в сутки, а к 2025 году – и 6 млн барр. в сутки. Но, по оценке Министерства нефти Ирана, для нефтегазовой отрасли страны требуется привлечение около 30 млрд долл. инвестиций к 2018 году, а на большем временном горизонте – от 180 до 220 млрд долл. Сделать это будет непросто, так как могут сказаться осторожность инвесторов, связываемая ими с политическими рисками. Кроме того, как оценивает консалтинговая компания  Wood Mackenzie, сейчас существует неопределенность с экономической привлекательностью новых условий контрактов СРП в Иране, что может резко ограничить роль этих проектов в росте добычи нефти в стране. В базовом сценарии объем нефти, доступной для экспорта из Ирана, увеличится с 1,27 млн барр. в сутки в 2014 году на 85% в 2020 году – до 2,4 млн барр. в сутки».

Рост предложения нефти в период до 2020 года несколько затормозится, считает Игорь Сечин, а в условиях сохранения достаточно низких мировых цен на нефть среднегодовой прирост добычи в этот период скорее всего не превысит 1 млн барр. в сутки. Учитывая некоторое замедление темпов снижения нефтеемкости мировой экономики, обусловленное в том числе обвалившимися нефтяными ценами, в среднесрочной перспективе с большой вероятностью можно ожидать ежегодного увеличения спроса на жидкие углеводороды примерно на 1,3–1,5% в год. По данным главы «Роснефти», пока превышение предложения над спросом составляет 1,5–1,7 млн барр. в сутки, что примерно равно превышению странами ОПЕК согласованной ими же суммарной квоты на поставку. К концу 2016 года глобальный спрос на нефть может вырасти на 1,4–1,5 млн барр. в сутки. Дисбаланс спроса и предложения нефти может существенно снизиться, а к концу 2017 года возможно даже возникновение ситуации дефицита предложения нефти на рынке (до 0,7 млн барр. в сутки), которое, правда, может компенсироваться сокращением коммерческих запасов нефти, накопленных в последние годы.

«В этой связи согласованное снижение поставок крупными экспортерами в размере около 1 млн барр. в сутки резко снизило бы неопределенность и сдвинуло бы рынок в сторону разумных ценовых уровней. Поэтому дилемма на ближайшую перспективу довольно ясна – приходить к неизбежному равновесию через истощение ресурсов производителей, риски дефицита и тому подобный негатив или через осмысленную политику выхода на обоснованные ценовые уровни!» – отметил Сечин.

У российских нефтяников появились новые возможности

Одним из «сюрпризов» 2015 года для многих, по мнению Сечина, стала устойчивость к ценовым шокам, продемонстрированная российской нефтяной отраслью. В РФ рекордно низкие эксплуатационные затраты (например, себестоимость добычи нефти у «Роснефти» – составляет 2,7–2,8 долл. за баррель), достаточно гибкая налоговая система, - отметил топ-менеджер, по словам которого девальвация рубля также внесла вклад в устойчивость финансовых показателей отрасли. «Роснефть» также остается лидером по эффективности добычи. Более того, ее ресурсная база позволяет и без масштабных геолого-разведочных работ и высоких капитальных вложений поддерживать текущий уровень добычи еще 20–22 года, отметил Сечин.

По его данным, при сочетании благоприятных условий, конечно, включающих четкие сигналы рынка о потребности в дополнительных объемах поставок, добыча в РФ в целом и в компании «Роснефть» могут вырасти. К этому российские нефтяники готовы как технологически, так и организационно-экономически. Бизнес-план «Роснефти» увеличен на 30% по сравнению с 2015 годом. 

При этом участники рынка говорят о необходимости создания объединения производителей нефти с участием представителей потребителей, которое призвано путем скоординированных действий защищать рынок от воздействия ценовых шоков. Звучат призывы задуматься о включении не только странового, но и корпоративного членства. В отличие от ОПЕК у такого объединения должны быть более четкие функции, более транспарентные механизмы принятия решений, более широкий набор средств реализации поставленных целей, возможности и инструменты хеджирования ценовых рисков, торговых операций, интервенций в запасы, создания региональных торговых площадок.

Рынок имеет хорошие перспективы дальнейшего роста, но от его участников зависит, как быстро и насколько эффективно это произойдет, уверен Игорь Сечин. Важнейшим инструментом такой стабилизации является система долгосрочных контрактов на поставки, которую компании, например «Роснефть», налаживают с партнерами. По словам главы компании, развитие технологий должно обеспечить долгосрочную конкурентоспособность нефтяной отрасли, несмотря на процессы ухудшения качества ресурсной базы и роста издержек.