Сергей Каратов «Чтение – это беседа с людьми, гораздо более мудрыми и интересными, чем те, с которыми нас сводит случай». Отталкиваясь от этого высказывания французского классика Марселя Пруста, могу сказать, что с самого детства у меня были интереснейшие собеседники. Прозу Антона Павловича Чехова я читаю на протяжении всей жизни: начинал с того, что постигал рассказы ночью с фонариком, прячась от родителей под одеялом. Но выдавал меня смех. Тогда отбирали книгу и фонарик...
Однажды мне понравился рисунок в помещении художественной студии. Был изображен мелкий, корявый, объедаемый козами березняк и ветхий забор какого-то подворья. Я представил себя, ушедшего в эту маленькую глушь с книгой, где меня уж точно никто не сможет найти...
Учась в педагогическом училище, я полюбил поэзию. Это были годы оттепели, когда народу вернули Сергея Есенина, с томиком стихов которого я расставался только в бане. К Борису Пастернаку пришел позднее. Два романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова, «12 стульев» и «Золотой теленок», произвели незабываемое впечатление. Я вел занятия в школе, читал в перерывах между уроками, сильно хохотал в учительской, чем вызывал недоумение моих старших коллег по школе. «Темные аллеи» Ивана Бунина, «Праздник, который всегда с тобой» Эрнеста Хемингуэя, «Три товарища» Эриха Марии Ремарка, «Дар» Владимира Набокова, «Свет в августе» Уильяма Фолкнера, «Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса. Все произведения невозможно перечислить в этом ограниченном материале. Античная классика, средневековая арабская и европейская поэзия, изящная японская лирика, китайская философия, восточный фольклор, американская эссеистика – все это тоже сыграло свою роль в определении творческих ориентиров. Лев Толстой и Иван Тургенев для меня до сих пор остаются непревзойденными мастерами в прозе, а Александр Пушкин и Михаил Лермонтов – в поэзии.
Дарья Гармоненко