Иван Родин.
Владимир Плигин напоминает, что отступления от принципа прямых выборов случались и раньше.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
- Можно ли считать предложения президента о назначении губернаторов настоящей реформой, которая действительно изменит ситуацию в регионах к лучшему?
═
– Это действительно реформа, и будем надеяться, что ее результат будет позитивным.
═
– Некоторые депутаты, в том числе и из фракции «Единая Россия», предполагают, что в отношении предложенной президентом реформы разъяснение Конституционного суда все-таки потребуется, хотя бы для того, чтобы потеряло силу его прежнее решение от 1996 года. Согласны ли вы с этим?
═
– Когда я посмотрел данное постановление суда и те статьи, которыми он оперировал, то не обнаружил в тексте того вывода, о котором теперь много говорят критики президентских инициатив. Я переговорил с одним из его авторов и председательствовавшим в тот день при вынесении этого решения председателем Конституционного суда Владимиром Тумановым, который является одним из ведущих государствоведов страны. Он мне сказал: конечно же, никакого отношения то постановление Конституционного суда к ситуации, о которой мы сейчас говорим, не имеет.
═
– Предложение президента по назначению губернаторов многие считают неконституционным, потому что оно нарушает право любого гражданина баллотироваться на пост губернатора. Критикуют президента и за то, что он вторгается в компетенцию региональных органов власти.
═
– Утверждение о нарушении президентом статьи 1 Конституции не имеет под собой никаких оснований, причем я уверен, что это понимают и утверждающие это лица. Статья гласит, что Россия – это демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления. Так вот, предложение президента ни один из этих принципов не подрывает и не размывает. Использовать президентский законопроект в своих собственных политических целях, конечно, можно, его можно критиковать – в этом ничего плохого нет. Но то, что он не подрывает основные принципы Конституции, это правда. И я даже не хочу затрагивать более глубинные слои – например, почему мы сейчас в принципе вынуждены это делать. Ведь это делается в том числе для спасения жизней сотен, если не тысяч, людей. Потому что, если на современном историческом этапе не делать того, что предлагает президент, то в целом ряде субъектов РФ мы получим крайне неуправляемую ситуацию. Более того, мы и раньше в некоторых регионах были вынуждены отступать от принципа прямых выборов его руководителя – например, в Дагестане.
═
– Другую инициативу Владимира Путина – о переходе к пропорциональной системе выборов в Государственную Думу – критикуют и за то, что человеку, не состоящему в какой-то партии, как бы отказывается в праве стать депутатом. То есть получается, что политически активных людей фактически заставляют записываться в партии. Нет ли здесь нарушения статьи Конституции, утверждающей, что «никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем»?
═
– Проблема, которую вы поднимаете, действительно серьезна. Хотя я считаю, что искусственное развитие партий нам крайне необходимо. В настоящее время в нашей стране практически нет ни одного развитого и сильного института гражданского общества, который вовлекал бы в себя людей именно по идеологически ценностным позициям, а не базировался бы только, допустим, на каких-то национальных или корпоративных началах. Нам действительно необходимо искусственное развитие политических партий, потому что именно они смогут подключить к своей деятельности значительные слои общества. И тогда мы сможем уйти от такой распространенной сейчас позиции безразличия к делам, происходящим в стране. И я скажу, что эта реформа для нас более значима, хотя, конечно, и более технологически сложна, чем предложение президента изменить порядок формирования органов исполнительной власти субъектов РФ.
═
– Как повлияла на работу депутатов по созданию антитеррористического законодательства недавняя критика замминистра юстиции Евгения Сидоренко, заявившего, что этим будет заниматься само правительство?
═
– Вообще в России существует достаточно развитая система права. И сегодня на рассмотрении Думы находится примерно 10 инициатив. Они не меняют кардинально Уголовный кодекс, уточняя лишь некоторые формулировки. В области административного права Думой уже приняты некоторые положения, касающиеся усиления ответственности за нарушение миграционного законодательства. Сейчас проводим круглые столы – в частности, на тему восстановления некоторых правовых институтов, например, конфискации. Наша работа продолжается. К концу октября, я думаю, все меры, о которых говорилось, будут подготовлены. Однако пока один из законов, получивших широкое публичное освещение, – закон о свободе передвижения, выборе места жительства и регистрации технологически не готов. Мы продолжаем углубленно думать над этой темой, и понятно, почему – она затрагивает практически все население страны.
═
– Что в нем может быть написано?
═
– У нас есть рабочий вариант этого законопроекта. Но он нас не устроил. Мы хотим сделать процедуру регистрации, с одной стороны, обязательной, а с другой – технологически понятной, не забюрократизировать ее, сделать простой. Мы считаем, что идти по пути усложнения процедур – значит создавать дополнительные проблемы людям. Процедуру регистрации и сейчас достаточно трудно выполнить. А мы бы хотели ее сделать прозрачной и простой. Но не все пока получается. Дело в том, что многие нормы этого закона должны быть связаны с сугубо технологическими решениями. Например, очень просто собрать отрывные талоны о зарегистрированных людях и сложить их в какую-то папку, но смысла, как вы понимаете, в этом нет. Должны быть найдены решения, которые позволили бы соответствующим образом обрабатывать собранную информацию, находить в ней необходимые данные.
═
– Заменит ли новый закон о регистрационном учете населения нынешнее право граждан на свободу передвижения?
═
– Пока я могу сказать вот о чем: первое – институт прописки не восстанавливается, второе – ограничения свободы передвижения, выбора место пребывания и проживания не предусматривается. В том случае, конечно, если нам, не дай бог, не придется прибегать к применению двух других законов – о чрезвычайном или о военном положении.
═
– В новой редакции закона о противодействии терроризму, подготовленной ФСБ и Минюстом, есть предложение ввести понятие некоего режима проведения контртеррористической операции, то есть своего рода полу-ЧП. На ваш взгляд, соответствует ли такая идея Конституции и есть ли в ней какой-то смысл?
═
– Действительно, в нашем законодательстве нет определения режима контртеррористической операции. А это означает, что у нас нет детального регулирования пребывания граждан на территории, где она проводится. Новое понятие может привести к определенным ограничениям прав и свобод граждан, но в то же время оно наложит на участников таких операций – я имею в виду, конечно, «позитивных» участников – какие-то дополнительные обязанности. Правда, пока мы с вами говорим об этом только в вероятностном плане, эта идея еще не созрела. Но мне хотелось бы сказать: изобрести какое-то самостоятельное и развитое антитеррористическое законодательство невозможно. На это уже частично нацелена вся система права в широком смысле, то есть и сами нормативные акты, и их правоприменение. Сами по себе письменные тексты законов ничего не стоят, если нет реальной и разумной формы их применения на практике.
