Пол Кругман
ФОТО DAVID HUNSINGER FOR THE NEW YORK TIMES
Библиотека Принстонского университета. Он был основан в 1746 году, чтобы обучать будущих министров.
Она вполне может оказаться права: после длительного периода, когда технология и торговля угрожали только ручному труду, похоже, наступил момент, когда информационные технологии и иностранная рабочая сила угрожают и квалифицированным работникам.
Хотел бы только добавить сноску, на которую меня вдохновил разговор с помощником одного конгрессмена. Он спросил, бывали ли прежде периоды, когда технологии подрывали позиции квалифицированной рабочей силы вместо того, чтобы сделать ее еще более востребованной?
Ответ, конечно же, будет утвердительный, как только вы поймете, что есть множество умений и что чтение книг далеко не всегда было на первом месте в списке.
Я пишу все это, сидя в своем офисе в Принстоне, и мне кажется, стоит задуматься о причинах, которые заставили основать этот университет. Хотя сейчас он по сути превратился в школу для инвестбанкиров, вначале все было по-другому. Он понадобился, чтобы учить будущих министров. В XVIII веке было не так много должностей, на которых требовалось что-то похожее на современное университетское образование и в большинстве случаев эти должности были связаны с церковной карьерой.
Тем не менее тогда уже были квалифицированные рабочие, которым платили гораздо больше других, потому что они были мастерами своего дела, а не манипулировали словами или цифрами.
Многие из этих профессий действительно оказались невостребованными из-за развития технологий. Вспомните луддитов, которые были искусными ткачами, но остались не у дел из-за внедрения ткацких станков.
Между прочим, после этого заведения вроде Принстона превратились в нечто вроде частных школ-пансионов, где представители элиты усваивали хорошие манеры и приобретали связи (да, этот аспект актуален по сей день).
Высшее образование довольно поздно превратилось в инструмент развития человеческого капитала. И вполне возможно, оно эту роль уже утрачивает, как и писала г-жа Фолбре.
И знаете что? Я писал об этом еще в 1996 году, когда New York Times Magazine в честь своего столетнего юбилея решил опубликовать серию статей, в которых авторы как будто бы из 2096 года оглядываются на прошедшее столетие.
Кое-что из написанного мной уже устарело, но в целом получилось недурно.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Времена изменились
Идея о том, что гуманитарное образование несколько устарело, а его ценность была девальвирована рынком, игнорирует крайне важный момент, что качество нашей жизни, как личной, так и профессиональной, значительно возросло благодаря чтению, письму и обсуждению различных вещей с другими людьми.
Нет ничего плохого в том, чтобы получить профессиональную подготовку, но это не должно быть единственной целью образования.
Моя первая работа после колледжа была в финансовой сфере. У меня была степень по международным отношениям, а мой босс хотел нанять кого-то сметливого, кто умеет соображать на ходу и быстро учится. Компания была готова принять меня на работу и обучать тому, что требовалось для развития соответствующих навыков. Все это было выгодно и фирме, и мне.
– Margaret, Нью-Йорк
Мы можем научить людей выполнять техническую работу, но если мы не научим их думать и ценить культуру, мы просто создадим армию роботов.
Некоторые ученые и инженеры с докторскими степенями так и не выучили ни одного иностранного языка, не написали ни одной критической статьи, не прочли ни одной книги, ни разу не сходили в музей или в театр. Этих олухов обучили, а не дали им образование.
Если мы махнем рукой на гуманитарные науки, то из людей превратимся в пчел.
– William O. Beeman, Миннесота
Высшее образование приносит пользу обществу не только потому, что готовит квалифицированную рабочую силу, но и потому, что само общество становится образованным.
В Азии, например, легко увидеть связь между уровнем образования и отношением нации к окружающей среде, демократии и культуре.
– Alan, Япония
