0
2152
Газета Проза, периодика Интернет-версия

26.05.2016 00:01:00

Дворянская сага

Тэги: проза, гражданская война, октябрьская революция, дворяне, фаина раневская, третьяковская галерея, тихий дон, шолохов, максим горький, ленин, сергей михалков


фото
Жить в России, как видим,
нужно долго, с оттяжкой,
и после первой обязательно
не закусывать.
Фото Владимира Захарина

Начинается эта история довольно-таки классически. «Году в 1924-м или 1925-м мой старший брат Владимир и я, – вспоминает автор, – пришли в Троицкую лавру, уселись там близ Духовской церкви на огромную могильную плиту с отколотым небольшим концом и закурили». В те годы, как известно, человеку с неотягченной совестью было приятно выйти из дому, помедлить минуту у ворот, вынуть из кармана коробочку спичек, на которой изображен самолет с кукишем вместо пропеллера и надписью «Ответ Керзону», полюбоваться на свежую пачку папирос и закурить, спугнув кадильным дымом пчелу с золотыми позументами на брюшке.

Но в книжке с таким горьким названием не может быть безмятежности, ведь речь в ней о дворянах. «Давно вас не трогали, – то и дело напоминает в ней следователь, – вот вы и обнаглели, на двенадцатом году революции какое великосветское общество собирается, фокстротики отплясываете, антисоветские анекдотики рассказываете».

Анекдотов в «Записках уцелевшего» немного, а мелочи дворянского быта не отвлекают от советской действительности. Нет, не все из этого старинного княжеского рода, многочисленные представители которого верой и правдой служили России в течение шести веков, были вычеркнуты из истории. Хоть и оставалось их в 1930-х годах, которыми обрывается книжка, чуть больше дюжины. Среди них, кстати, как отмечает автор, числится Сергей Михалков – «талантливый поэт и долголетний весьма искусный «лукавый царедворец».

С властью в «Записках уцелевшего» вообще все просто, род Голицына ей постоянно мозолил глаза. Укроется, бывало, Сталин на даче, а напротив – церквушка, в которой служит прадедушка автора, надоевшая тирану за три дня созерцания. Снесли церковь, зато, как водится, стало видно луну. Точнее, утомленное солнце, вскоре с дачи съехавшее. В обширной генеалогии рода Голицыных-Трубецких-Лопухиных несложно запутаться, одних двоюродных братьев у отца автора было 54, но искать выход из ситуации вокруг наследия и того горше. В книге то и дело переспрашивают, кому все это принадлежит и куда девалось нажитое непосильным дворянским трудом. 

Дед вообще был «аристократом до кончиков ногтей, за которыми всегда тщательно ухаживал», а платок, если упустил, ему в гостях подавал лакей. И если уж писал мемуары, то не мелом на черных, как у Паниковского, манжетах, а на ленточках тончайшей «слоновьей» бумаги, серебряным карандашиком чиркал и под те же манжеты прятал. И вообще, Малый театр, Островский, Щепкин, «Яблочкину называл просто Сашенькой», Морозова уговорил Третьяковскую галерею в Москве оставить, 300 томов по 500 страниц каждый исписал мемуарами, писал, как говорится, до вечера, а читать нечего.

книга
Сергей Голицын.
Записки уцелевшего:
Роман в жанре
семейной хроники.
– М.: Никея, 2016. – 656 с.

Где все это теперь? Улицы Москвы в бытность городским головой дедушка замостил, трамвай вместо конок пустил, а это, если помним, даже в то царское время – не ишака купить, чуть было метро в 1902 году не построил, а в истории города об этом ничего. Только в таких вот внучатых мемуарах двойной перегонки, да у бабушки в тетрадке. Та тоже чудила по молодости – то ботинки сестер в окно вагона выбросит, то картин у молодого Левитана накупит, то Коровин ее нарисует. Где те портреты? Белогвардейцы, вы их видали? Ни лавров нет, ни вишен, и «обезьяна нагадила на ковер, – позвонили в колокольчик, явился лакей и убрал». И снова «что-то цыгане не едут». Иногда даже в лучшие времена своих не досчитывались, как почти в булгаковской истории с киевским дядей Трубецким. Который флиртовал с женой племянника в купе, а тут муж вошел, «вытащил револьвер и – раз-раз – двумя выстрелами убил родного дядю наповал». А вы говорите, революция, большевики. Тут даже если «в детстве у Петра всегда текло из носа», на роль Григория Мелехова в «Тихом Доне» его все равно взяли. А столовались как? «Мы принадлежали к классу господ», – скромно напоминает автор, и понеслось. «На столе в тарелочках лежали редиска в сметане, ломтики огурцов, стояли прозрачные кувшины с чудесным ледяным бучалковским квасом и другие прозрачные кувшины с отверстием на дне – мухоловки, в которые тоже наливался квас, и мухи, попадая внутрь через отверстие, бродили по его стенкам туда и сюда. О супах ничего не помню».

В дальнейшем в «Записках уцелевшего» все больше о советском быте – няни, соседи по даче, Раневская в коридоре: «Кто этот породистый мальчик?» И обязательные замечания о том, что «при Ленине ни один памятник старины разрушен не был». К Максиму Горькому даже визит случился, правда, не дальше передней. «Издали я услышал раздраженный голос самого классика советской литературы с характерным ударением на «о», что-то вроде: «Опять пропали мои ботинки!»

Иногда обо всем этом конспективно, иногда с красочными отступлениями. «А у дома оборона/ От зари и до зари/ Состояла из барона/ Дяди Пети и… еще кого-то. Вот все, что я могу рассказать об Октябрьской революции», – сообщает автор. Или, например, о том же дяде, еще живом. Или о другом, но тоже едва теплом. «Однажды брат Владимир поднес ему чарочку водки. Степан Егорович оживился и целый час красочно рассказывал о тех великолепных блюдах, которые умел готовить, и как его учили в «Эрмитаже».

Таким образом, жить в России, как видим, нужно долго, с оттяжкой, и после первой обязательно не закусывать. Тогда и мемуары складные выйдут, и живых родственников насчитать получится вдвое больше, и продолжения эпопеи о гр. Голицыне – уже не графе, но гражданине – в скором будущем, возможно, дождемся.

Харьков


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Исполнение законов за решеткой зависит от тюремной инструкции

Исполнение законов за решеткой зависит от тюремной инструкции

Екатерина Трифонова

Заключенных будут по возможности отпускать на волю для платного лечения

0
218
Россия стала главным инвестиционным донором Евразийского экономического союза

Россия стала главным инвестиционным донором Евразийского экономического союза

Ольга Соловьева

Санкционное давление Запада изменило направление капвложений в ближнем зарубежье

0
260
Перед выборами коммунисты вспоминают об опыте большевиков

Перед выборами коммунисты вспоминают об опыте большевиков

Дарья Гармоненко

Партия интернационалистов разыгрывает этническую карту в ряде протестных регионов

0
229
Россия вписалась в глобальную тенденцию дефицита учителей

Россия вписалась в глобальную тенденцию дефицита учителей

Анастасия Башкатова

Цифровизация парадоксальным образом увеличила нагрузку на педагогов

0
259

Другие новости