Весть о "Вести"

Вспомнили. Жаль, что не выпили.
Фото Екатерины Богдановой

Можно было бы начать, как у Булгакова, незначительно перефразировав Мастера: «Велик был год и весел по Рождестве Христовом 1986, от начала же революции 69-й».

А можно так – куда ни придешь, все равно придешь к свободе. В 1986 году одряхлевшая советская страна медленно разворачивалась лицом к нелюбимой ею дефиниции. Помните, как у Мандельштама: «Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,/Скрипучий поворот руля┘» Только поэт в стихотворении, написанном в 1918-м, угадал «сумерки свободы». Думаю, что он знал, чем эти «сумерки» закончатся. В 1986 году над страной всходила заря свободы, но мало кто предполагал, чем все это кончится. Думаю, что даже зачинщик перестройки. Не знаю, возвращаясь к перекличке с Булгаковым, есть ли звезда свободы, но именно она стояла тогда высоко в небе над терявшей свою силу и мощь державой. Да, обильна она была летом солнцем, а зимой – снегом, но продуктов в магазинах было мало, если вообще были. Мудрые люди говорили – подождите немного, еще и талоны на водку введут. Скептики только качали головами – это в России-то? Талоны на водку? Но мудрецы оказались правы – талоны действительно ввели (скептики были посрамлены), и не только на исконно потребляемый русскими людьми напиток. Но я не об этом. Вернее, это не главное. Главное, что свобода, в том числе и книгопечатания, делала свои первые робкие (со стороны власти) шаги по этой земле.

Андрей Битов некогда сказал, что полная свобода книгопечатания в России наступит тогда, когда напечатают Баркова. Если не ошибаюсь, Битов повторил пушкинскую мысль. Тем не менее смею утверждать, что уважаемый писатель ошибся ровно на три года, и свобода книгопечатания на Руси началась с альманаха «Весть», который вышел из печати в 1989 году. Не исключено – не было бы «Вести», не было бы и книги Ивана Семеновича «Девичья игрушка» (М., 1992).

Идея

Безумная идея создать кооперативное, свободное от цензуры издательство родилась у автора этих строк осенью 1986 года. Идея была настолько же безумна, насколько неосуществима, что надо было ее немедленно начать воплощать в скудную, однобоко культурную, советскую жизнь. Но, сразу осознав, что в одиночку эту идею в жизнь не воплотишь, я позвонил своему товарищу Саше Давыдову и у него на кухне прямо в лоб ее сформулировал. Идея была поддержана (именно в силу ее безумия); на кухню, как всегда это было в советские времена, были призваны другие товарищи, как то: поэт Юра Ефремов и драматург Юра Гутман, а затем к нам присоединился по наводке одного из Юр тоже относительно безумный поэт Игорь Калугин. На «датском» периоде возник метаметафорист Илья Кутик, но об этом периоде чуть позже. В недельный срок идея была обговорена со всех сторон, через месяц мы поняли, что головой (даже если их несколько) стену (идеологическую) не перешибешь – Горбачев, видимо, исходя из только ему понятной логики, как в том танце, делал шаг вперед и два назад.

И в один критический момент, когда дело почти стало тухнуть, кто-то из нас (сейчас, по прошествии стольких лет, не упомню – кто) воскликнул: «К черту издательство! Пусть будет сначала альманах. Из тех, кого принципиально советская власть не печатала, и из тех, кого трудно было напечатать. Главное – издать. А там посмотрим». Его пыл быстро остудили – да кто тебе даст Исаича или Войновича опубликовать на родине, давайте ограничимся эстетическими расхождениями с советской властью. А политические – оставим на потом.

На том и порешили. Быстро (это был Юра Ефремов) нашли название – «Весть», кто-то воскликнул – благая, кто-то улыбнулся, но дело было сделано: инициативная группа составлена, все документы – устав и что там еще – написаны. Сейчас удивляешься, откуда хватило ума сделать то, чем ни разу не занимались в жизни. Это я про написание устава и прочих необходимых для официальной юридической регистрации документов. Кроме того, отлично понимая, что с такими наглецами, как мы, никто не будет разговаривать, мы решили привлечь к нашей затее мэтров с незамоченной и неподпорченной репутацией. Таких было немного, но все-таки они были.

Теперь оставалось только действовать.

Что мы и стали делать.

Хронология

«21 октября Эдуардас Межелайтис по телефону выразил свое согласие нашему начинанию.

26 октября принял приглашение Давид Самойлов.

2 ноября – эта дата стоит под первой, еще черновой редакцией обращения к ЦК КПСС и правительству с просьбой о легализации инициативной группы.

18–28 декабря предпринимаются попытки привлечь на свою сторону Бориса Можаева, по преимуществу смехотворные, по результату – безуспешные.

19 декабря документы подписал Булат Окуджава.

20 декабря к группе присоединяется Фазиль Искандер.

27 декабря. Я был в гостях у Александра Давыдова. За столом зашла речь о наших потугах. Кто-то сказал: «Вам надо бы обратиться к Каверину. Он занимался подобными делами в двадцатых годах».

(Из воспоминаний Георгия Ефремова «Каверин и «Весть». Ж-л «Столица», № 34, 1991.)

Колесо завертелось. Саша и Юра позвонили Вениамину Александровичу, он пригласил их в гости, и, наверно, единственный из мэтров, кто без лишних вопросов душой воспринял и одобрил нашу идею.

Бывший обэриут и участник одного из первых советских альманахов «Серапионовы братья» оказался на высоте. Это он, когда надо, дозванивался до ЦК (трубку, что, естественно, брали референты, которые если и слыхали о «Двух капитанах», то в далеком детстве, а о какой-то инициативной редакционно-издательской группе «Весть» и ведать не ведали). Это он разговаривал с завсектором отдела пропаганды ушедшего в небытие ЦК КПСС тов. Викторовым и работником секретариата неким Александровым.

А хотелось с самим «архитектором перестройки».

Письмо в ЦК

И не только поговорить, попросить о личной встрече, чтобы объяснить, а если надо – и доказать. Но тов. Александров чисто по-иезуитски все попытки Каверина бюрократически отбивал – какой там Александр Николаевич Яковлев, вы знаете, сколько у него дел без вашей, извините, инициативы? А тов. Викторов, так тот прямо говорил, что вопрос сложный, находится в стадии проработки и что надо запастись терпением. На что остроумный патриарх отечественной словесности отвечал: он бы, конечно, рад, но ему уже ни много ни мало – всего-то 85. Но, видимо, его собеседники (справедливо!) полагали, что куда старику спешить – перед ним вечность, что же касается их, временных временщиков, то они, очевидно, не знали, что их время скоро кончится.

Так они, заядлые «перестройщики»-функционеры, образца 1987 года тянули до весны.

В конце концов терпение наше лопнуло, и ставший к тому времени замом председателя редакционного совета (председателем единодушно был избран Каверин) Саша начал тоже связываться со Старой площадью и откровенно дерзить ЦК. ЦК в лице его клерков в ответ откровенно хамило Саше. И тогда, как водится на Руси, было решено написать письмо самому если не батюшке-царю, то одному из самых приближенных к нему людей, а именно Яковлеву.

«Уважаемый Александр Николаевич!

Принимая близко к сердцу идеи обновления, группа писателей в обращении к Вам выразила готовность вложить силы и средства в создание издательского кооператива, цель которого – деятельная поддержка нынешних благотворных начинаний. О наших планах сообщали «Московские новости», «Литературная газета, «Труд», Центральное телевидение. Выступления прессы помогли еще раз осознать нужность этого живого дела. Очень многими оно воспринято как свидетельство реальности перестройки. Нас поддержали Союз писателей и Госкомиздат СССР, изучивший и одобривший наши рабочие документы. Хорошо понимая, как Вы заняты, мы все же просим именно Вас рассмотреть это предложение. Дело крайне важно для меня, ибо я хотел не только быть причастным к началу этой работы, но и увидеть его результаты. Я верю, что Вы найдете время и силы ответить мне лично.

С уважением и пожеланиями всяческих успехов
Вениамин Каверин».

(Цит. по публикации Г.Ефремова.)

Мы вышли на Серго Микояна, Саша отвез это письмо самому Серго, тот по своим каналам передал его на самый верх.

Ответа на него мы так и не дождались, хотя чуть ранее, в марте 87-го, кем-то из секретариата ЦК (может быть, тем же Викторовым) Каверину было обещано принять его на высоком уровне, но он его так и не дождался.

Вениамин Александрович ушел во тьму на 88-м году жизни.

Под некрологом, напечатанным в № 19 «Литгазеты» от 10 мая 1989 года стояли подписи Горбачева, Лигачева, Медведева, Яковлева и др. «сотоварищей», включая и высоких функционеров от литературы, в частности, Бондарева, Карпова, Маркова и других. Но некролог дали подписать и Быкову, Гранину, Лихачеву. И уже только по этому, казалось бы, незначительному штриху было видно, что времена все-таки изменились.

Каверин не дожил до выхода альманаха несколько месяцев.

«Что-то неладно в датском королевстве»

С Сашей Щупловым я учился в одном институте – он на историческом факультете, я на филологическом.

Саша писал стихи и был редактором институтской газеты, которая носила оригинальное название «Ленинец».

Я что-то писал – Саша меня регулярно печатал.

После окончания института он как-то исчез из поля зрения и неожиданно объявился в еженедельнике «Книжное обозрение» в лице завотделом литературы и искусства. И вновь начал публиковать мои опусы.

Когда мы только-только начинали поднимать на уши прессу, Юра Ефремов обратился к своей знакомой Элле Максимовой, в ту пору корреспонденту «Известий». Она первая и сообщила о нашей сумасшедшей инициативе, если не ошибаюсь в «Московских новостях» осенью того же 1986 года. А затем, в тех же егоряковлевских «МН» 15 марта 1987 года, она же первой сообщала читателям, что «на заседании бюро секретариата Союза писателей СССР рассмотрено предложение об организации кооперативных издательств», естественно, по нашей инициативе. Она писала: «Одним из них, возможно, станет кооперативное издательство «Весть». Несколько молодых литераторов и известных писателей замыслили эксперимент. Нам привычны кооперативы жилищные, потребительские...» и т.д. Но задавалась вроде бы невинным вопросом: «При чем здесь книга?» И сама же на него отвечала: «Но ведь и духовной пищи не хватает». Дальше шел рассказ о нас пятерых, молодых и неизвестных, о поддержке старых и известных, маленькое интервью с Кавериным и комментарий первого тогдашнего секретаря СП СССР Карпова, который, чуть ли ни бия себя в грудь на втором году нашей борьбы не просто против чиновничьего идиотизма и произвола (сейчас бы сказали – беспредела) – против всей советской идеологической системы, заявил, что уж «мы(!?) встретили интересную инициативу с полным доброжелательством (!?)» и «готовы оказать ей содействие»(!?).

Мы же продолжали по-прежнему испытывать «доброжелательство и содействие» СП.

Когда альманах вышел, то, простите за тавтологию, на нас вышла издательская фирма Дании «Норхавен ротейшен», с которой в лице ее коммерческого директора г-на Кристофера Люка вели долгие и – я забегаю вперед – ничем не кончившиеся переговоры. Я попросил Сашу в духе гласности и перестройки рассказать об этом общественности.

Из беседы Александра Щуплова с Кристофером Люком:

«– Господин Люк, как вы оцениваете переговоры?

– Была очень положительная атмосфера, потому что у нас общая цель┘

– Могу ручаться, что издание сборника «Весть» и книг авторов этого сборника найдет своего читателя в нашей стране. А вот будет ли это интересно датскому читателю?

– Интерес у датского читателя есть, особенно к отдельным писателям вашей страны. Я думаю, что по мере развития нашей деятельности этот интерес датских читателей к нашим изданиям будет расти. Без рекламы ничего не получится».

(Александр Щуплов. «Культура плюс коммерция». «Книжное обозрение», № 50, 16 декабря 1988 года.)

С коммерцией у г-на Люка ничего не получилось, ничего, кроме части тиража альманаха «Весть», замечательно оформленного художником Олегом Целковым, выпущенного в 1990 году.

Видимо, нельзя было в капиталистической Дании в одну упряжку впрячь «коня и трепетную лань». Надеюсь, кто «конь», кто «лань», читателям понятно. И мы остались ни с чем – создание совместного предприятия «Норхавен ротейшен» – «Весть» с треском провалилось.

Сейчас, по прошествии 20 лет, я все никак не могу понять, зачем респектабельным датчанам, стоявшим над г-м Люком (он как раз искренне хотел того, о чем говорил в интервью Александру Щуплову), все это было нужно?

Только для бизнеса? Может быть – в России тогда крутились большие деньги.

Но они вполне могли их заработать и без издательско-редакционной группы «Весть». Может, они через нас искали выход на более продвинутых в коммерции делах? Кто знает. Получилось так, как получилось.

Тем не менее мы весьма благодарны Саше Щуплову, Элле Максимовой и еще десятку журналистов, совершенно искренне пытавшихся нам помочь, – в своем деле они сделали все, что могли.

Остальное зависело от нас шестерых и обстоятельств.

Мы старались изо всех сил.

Обстоятельства, как мы теперь видим издалека, тоже, несмотря ни на что, складывались в нашу пользу.

Осенью 1989-го все, и члены редколлегии, и авторы – пришел даже уже смертельно больной Веничка Ерофеев (дыру в его горле прикрывала марлевая повязка) – отмечали банкетом выход альманаха.

Отклики: за рубежом┘

«┘Альманах «Весть» является наиболее зрелым и содержательным, ибо представляет в равной степени «новую» и «старую» литературу, объединяя под одной обложкой как традиционные, так и экпериментальные вещи. Конфликт между ними, как мне представляется, выглядит мнимым; они вполне могут и должны соседствовать рядом – те и другие следует оценивать спокойно. По их подлинным достоинствам, а не исходя из того или иного направления».

(Из рецензии Павла Кузнецова «Весть» и другие». «Русская мысль», № 3822, 6 апреля 1990 года.)

Отметив единство представленных литературных произведений, рецензент из традиционной литературы отметил вещи Булата Окуджавы, Фазиля Искандера и Якова Гордина, стихи Давида Самойлова и Александра Кушнера, а из новаторской – повести Евгения Попова «Билли Бонс» и Александра Давыдова «Сто дней», а также пьесу Юры Гутмана «Вздор». Хорошее впечатление на Кузнецова произвела и подборки стихов Татьяны Врубель, Геннадия Жукова и Ларисы Миллер.

┘и дома

«Что же объединяет столь разных авторов на страницах одной книги? Да, конечно же, отрицание лжи и насилия, тоталитарного единообразия и идеологизации. Авторский почерк почти каждого свидетельствует прежде всего о творческой индивидуальности. Но порыв к свободе состоит и в утверждении приоритета экзистенциальной, онтологической проблематики, восстановления в правах эстетических поисков».

(Из рецензии Натальи Ивановой «Кто же выпал из гнезда. К выходу альманахов «Зеркала» и «Весть». «Московские новости», № 32, 6 августа 1989 года.)

В статье Наталья Иванова упоминала и разгромленный альманах «Метрополь», вспоминала СМОГ и делала предположение, что «литература не гнездо кукушки. И возвращение к читателю тех, кто был силой вытолкнут┘ из гнезда, продолжится».

В чем, собственно, она была права.

Машину, раскрученную нами, остановить уже было невозможно.

P.S. Голоса из настоящего

Весть (литературный альманах)

[править]

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

Текущая версия (не проверялась)

Перейти к: навигация, поиск

Альманах «Весть» (М.: Книжная палата, 1989) – бесцензурный советский альманах, вышедший в СССР после долгой бюрократической борьбы во время так называемой «перестройки». В альманахе впервые в СССР был в полном объеме напечатан роман В.В.Ерофеева «Москва–Петушки».

[править] Содержание альманаха

Виктор Коркия «Сорок сороков»

Венедикт Ерофеев «Москва–Петушки»

Это незавершенная статья о печатных изданиях. Вы можете помочь проекту, исправив и дополнив ее.

P.Р.S. Из воспоминаний Александра Давыдова:

«┘Юбилейный банкет решительно отменяю. Каким-то грустным он получился бы. Иных уж нет, иные далече. Почти от всех благородных «мэтров» остались лишь памятники и мемориальные доски. И авторы поредели – давно уж нет Ерофеева, недавно умер Леша Парщиков.

А шестерка прежних юнцов┘

Игорь, поэт и угонщик самолетов, умер пару лет назад. Двое теперь живут в Штатах┘ еще один – где-то, кажется, в Литве.

А Генку видал на прошлой неделе. Любопытно, что мы оба даже не вспомнили о юбилейной дате».

(Интернет-портал «Частный корреспондент», среда, 26 августа 2009 года)

Вспомнили, Саша.

Жаль, что не выпили.