Елена Семенова
Высокий, стройный, сухощавый Виталий Кальпиди. Фото Андрея Тарасова
В литературном салоне «Булгаковский Дом» прошел поэтический вечер-спектакль Виталия Кальпиди «Смерть, с которой я дружил» и презентация книги «IZBRANNOE». Виталий Кальпиди – один из лидеров уральского (и всероссийского) поэтического андеграунда, издатель множества книг уральских авторов, автор Кодекса провинциального поэта и фактический создатель «уральской поэтической школы». В столицу он приезжает крайне редко. Последний раз выступал в Москве 12 лет назад. В качестве гостей в зале присутствовали поэты Дмитрий Веденяпин, Данила Давыдов, Геннадий Калашников, Герман Власов, Александр Переверзин и др.
Вечер получился не затянутым и в то же время насыщенным, жанрово разнообразным. Освещенный светом софита, высокий, стройный, сухощавый, Виталий Кальпиди чеканил свои стихи, будто выбивал мистические письмена на склонах уральских гор. Звучало стихотворение «Еманжелинск»: «Я научил щенка сосать мизинец,/ и сладкой псинкой пахнет наша жизнь./ Как не назвать себя еманжелинец,/ когда вокруг такой Еманжелинск./ Здесь над рекой в многоэтажной позе,/ пока не наступает время гроз,/ висит в неописуемом наркозе/ сверкающее здание стрекоз./ Тут нет любви, но есть ее приметы:/ примятая неправильно трава/ и мятный запах вкусной сигареты,/ подброшенный траве позавчера./ Тут увлеченье старостью доходит/ до фанатизма и наоборот./ Тут что-то деньги делают в народе,/ купив себе для этого народ.»
В стихотворении «На смерть бомжа», в этом нежном и беспощадном описании получеловека-полуживотного вскипала вязкая смесь противоречивых чувств: «Скончался бомж. Точнее – сдох бомжара/ в коллекторной, обняв одну из труб,/ и полусфера стравленного пара,/ окутала почти тряпичный труп. <…>/ Математически ты стал недоказуем,/ молекулярно перейдя в бульон/ где тот, кого не поминают всуе,/ и сам в себе не шибко убежден/ Форсунки, фланцы, рыжие подтеки/ да клочья стекловаты на полу,/ где ты без философской подоплеки/ лежишь, не интересный никому. <…> Спи, полумразь, спи в сторону от боли,/ спи прямо в рай, куда тебе нельзя,/ спи против всех, заснувши против воли,/ мужчиною обросшее дитя».
Чтение перемежалось «отражениями» творчества Кальпиди в видеосюжетах, где звучали песни на его стихи, образы трансформировались в пантомиму и танец. Строки Кальпиди словно бы скакали мускулистыми уральскими кентаврами, прославляющими мед, тлен и горечь родной земли.
По завершении спектакля публика стала задавать Валерию вопросы, завязалась увлекательная дискуссия, в которой автор отчасти пояснил, на каких «китах» стоит его поэтическая концепция. Говорили о столице и провинции, о расширении сознания и ответственности перед поэзией. Также он не приемлет религиозную тематику в стихах: поэзия и религия, по его мнению, вещи совершенно отдельные. В Москве Кальпиди не задержался – сразу после выступления поспешил на самолет, в свой челябинский рай.
