0
5108
Газета Печатная версия

26.01.2022 20:30:00

Распад прошел через сердца

Леонид Подольский об интеллигенции, которая в девяностые стала массовкой, и о том, как его бандиты похищали

Тэги: проза, юбилей, советский союз, девяностые, перестройка, бизнесмены, риэлторы, кооперативы, распад ссср, социум, бандиты, финансисты, политика, партии, власть, книгоиздание, светлана алексиевич, солженицын, андрей платонов, маркес

Леонид Григорьевич Подольский (р. 1947) – писатель, главный редактор альманаха «Золотое руно» (2014–2018), электронного портала «Золотое руно», председатель одноименного клуба писателей в Центральном доме литераторов. Родился в Челябинске. Окончил Ставропольский медицинский институт. Кандидат медицинских наук. Много публиковался в российской и зарубежной периодике. Автор книг: «Потоп» (1991), «Эксперимент» (2012), «Идентичность» (2017), «Судьба» (2018), «Распад» (2019). Готовит к изданию эпический роман «Инвестком» (2021). Лауреат премий «Лучшая книга года», «Герой нашего времени», «Леонардо», международной премии «Писатель ХХI века» (2018), премии журнала «Зинзивер» (2019).

проза, юбилей, советский союз, девяностые, перестройка, бизнесмены, риэлторы, кооперативы, распад ссср, социум, бандиты, финансисты, политика, партии, власть, книгоиздание, светлана алексиевич, солженицын, андрей платонов, маркес Это было очень бурное время – огромных надежд и иллюзий. Кадр из фильма «Мама, не горюй». 1998

Леонид Подольский принадлежит к послевоенному поколению и в своих произведениях анализирует в сравнении советское общество с его якобы социализмом и постсоветское с его формой капитализма, оценивает причины и неотвратимость распада СССР, кризис старого и становление нового социума. Сейчас писатель празднует 75-летие. C Леонидом ПОДОЛЬСКИМ беседовала Ольга НАЦАРЕНУС.

– Леонид Григорьевич, разрешите поздравить вас с юбилеем. 75 лет – дата знаковая. Не застал вас юбилей врасплох?

– Большое спасибо за поздравление! Действительно, юбилей подкрался как-то незаметно. Но итоги подводить и рано, и некогда. По писательскому стажу я литератор молодой. Возможно, именно поэтому не потерял вкуса к работе и не исчерпал себя. Мне еще многое хочется и предстоит сделать. Я пишу не быстро, но зато каждый день и с удовольствием. Я прожил интересную жизнь, мне досталось интересное время, мне есть о чем рассказать. Я так полагаю, чтобы стать настоящим писателем, необходимы жизненный опыт и кругозор, а они приобретаются не быстро, по крупицам, иногда – с кровью. Речь идет не только о личном опыте, но и об опыте страны, о путях истории. Мне малоинтересны умозрительные фантазии. Едва ли кто-нибудь может упрекнуть меня в мелкотемье. И как гражданина, и как писателя меня прежде всего волнует вопрос: что происходит с Россией, почему наша история сложилась именно так? Что обещает будущее и как оно связано с прошлым? Об этом, о судьбах страны, общества, о нашей неоднозначной жизни все мои главные произведения – романы «Распад», «Инвестком», «Идентичность», «Эксперимент», повести «Судьба», «Дурмашина», «Лида», «Эльмира» и такие рассказы, как «Пленум ЦК», «Вялотекущая шизофрения». Но, пожалуй, глубже всего о России на переломе эпох, это 1992–1994 годы, мой пока не опубликованный роман «Финансист». Он закончен вчерне, я надеюсь издать его в 2022 или 2023 году.

– Что послужило жизненной основой для ваших главных романов?

– В 2008 или 2009 году, после 18-летнего перерыва во второй раз вступив на стезю писательства, я окинул взором пройденный путь. Время перестройки очень круто изменило маршрут и моей, и нашей общей жизни. Я стал кооператором, позже ринулся в политику. Это было очень бурное время – огромных надежд и иллюзий, но и по-своему счастливое, время свободы. Я был одним из лидеров Партии конституционных демократов, чуть позже – председателем оргкомитета Московского отделения Демократической партии. Лишь некоторое время спустя я осознал, что мы, народ, интеллигенция, даже самые активные из нас, всего лишь играли роль массовки. Что нас использовали. Позже я вернулся в бизнес, организовал финансовую компанию. В конечном итоге все закончилось крахом, меня дважды похищали бандиты, но в сухом остатке остался жизненный опыт. Я с близкого расстояния видел (и участвовал) и российскую политику, и российский бизнес. Потом я стал риелтором, организовал две риелторские компании. Мне было о чем писать, и я наметил эпическую серию из четырех или пяти романов. В хронологическом порядке это выглядело так: «Кооператор», «Политик», «Финансист», «Риелтор». Позже возник замысел «Инвесткома».

Судьбоносное время и для меня, и для России, так совпало, это 1993 год, а потому я начал с «Финансиста», действие которого происходит в 1992–1994 годах. Это очень большой роман, его я писал с долгими перерывами, как в свое время «Распад», и вчерне закончил только в 2021 году. К этому времени я уже написал «Инвестком», последний роман из своей отчасти биографической серии. Так что в ближайших планах именно роман «Финансист» – о моем личном горьком жизненном опыте, о становлении российского капитализма и российского авторитаризма. Год назад я начал повесть (а может, роман) «Над вечным покоем». Это воспоминания, фантазии, размышления о том, что нам не дано предугадать будущее, которое наступит после нас, не дано предвидеть судьбу своих потомков. Что история – и народов, и отдельных людей – совершенно непредсказуемая штука. А дальше – terra incognita. Я пока не определился, стану ли писать роман под рабочим названием «Риелтор» о России второй половины девяностых: о безудержной коррупции, о бандитах, о залоговых аукционах, о Чеченской войне, дефолте – одним словом, о становлении новой-старой России. По замыслу «Риелтор» – мост между «Финансистом» и «Инвесткомом». А может, начну работу над первыми романами из этого цикла: «Кооператор» и «Политик», возможно, объединив их в один – о бурном времени перестройки и распаде Союза. Есть и третий вариант: попытаться заглянуть в будущее и предсказать (при всей условности предсказаний) Россию 2050 года.

– А какой вам видится Россия в 2050 году?

– Я очень сильно могу ошибаться, но меня удручает чрезвычайно инертная, неизменяемая природа российской власти, ее застывшая вертикализация и чрезмерное огосударствление основных институтов. Если сюда добавить возможное исчерпание ресурсов и переход к зеленой экономике, что означает потерю нефтегазовой ренты, то прогноз скорее пессимистический. Впрочем, если говорить обо всем человечестве, то и здесь предстоят великие победы и достижения, но одновременно и огромные проблемы и, возможно, борьба за выживание. Одно можно сказать точно: наступает (наступило) время стремительных перемен.

– Вернемся к вашему последнему роману. Какова его главная идея?

– Формально «Инвестком» – это роман о риелторах и риелторском бизнесе. Но только на поверхностный взгляд. Для меня было важно через портреты отдельных персонажей пробиться на следующий, более высокий и обобщенный уровень, нарисовать картину общества, страны. Портрет вышел нелицеприятный, но что же делать? Я старался писать правду, списывать с натуры. Мой роман – лишь отражение, зеркало, в котором мы можем увидеть себя. В «Инвесткоме» живут и действуют не только риелторы, но и адвокаты, судьи, банкиры, прокуроры, полицейские, сенаторы. Словом, это очень подробный, почти детальный портрет социума. Мы видим несовершенное, глубоко травматизированное общество, плохо работающую систему. Главное историческое событие, которое пережило мое поколение, – распад СССР. Это одна из главных тем моего творчества. Потому что распадался не только Союз, не только последняя империя; распадались идеология, скрепы, вера, тайное становилось явным, распад проходил через сердца. Эта тема – распада Союза, очередной революции, или скорее недореволюции, наконец, крайне противоречивых процессов становления новой России – представлялась мне важнейшей для всего цикла упомянутых романов. О некоторых из этих событий речь идет в «Инвесткоме» – о гражданской войне в Таджикистане, о русских беженцах, о войне в Абхазии, об армянских погромах в Баку. Более подробно об этих событиях, о войнах и кровопролитии на периферии распавшейся империи я пишу в романе «Финансист». Но и за пределами данного цикла проблемам межнациональных отношений посвящены и мой роман «Идентичность», и дорогая моему сердцу повесть «Эльмира». Приходилось слышать, что, мол, рано писать об этих событиях, что еще болит и кровит, что о распаде СССР и сопряженных с ним катаклизмах должны писать люди следующих поколений. Действительно, написано исключительно мало. Но ведь мы – живые свидетели. Писатели следующих поколений не будут знать того, что знали и что видели мы. Не будут дышать этим воздухом. У них и заблуждения, и ошибки будут другие. То, что о таких судьбоносных событиях (о падении тоталитарной системы, распаде Союза, нашей недореволюции, демократическом движении) написано очень мало, это скорее свидетельствует о лености наших литераторов, о их нерешительности.

– В своих эссе, в блоге вы неоднократно писали о кризисе художественной литературы.

– Да, именно так. Первый показатель кризиса – тиражи. Художественную литературу читают все меньше. Причем речь идет не только о рядовых читателях, но и о писателях, о критиках. Литература подразделяется на большую, серьезную и литературу, скажем так, среднего и ниже среднего уровня. Так вот, средних книжек издается много больше, чем раньше, но не они определяют уровень литературы. А вот что касается именно большой литературы, тут возникает множество проблем… В новое время художественная литература оказалась в конкурентной среде. Поднялись публицистика, мемуарная, историческая литература, расцвели социальные сети, телевидение перетянуло читателей своими бесконечными сериалами и пошлыми ток-шоу, люди стали много путешествовать. Да и бизнес, и политика, и обыкновенное выживание – все это отвлекает от художественной литературы. Чтобы конкурировать, она должна предложить нечто очень серьезное, глубокое – объяснять жизнь, отвечать на самые главные вопросы. Нужно не играть в литературу, а создавать на века. Писать историю. Мало издавать хорошие книги, их нужно донести до читателя. Но рухнула система книготорговли, рухнула критика, у грани толстые журналы; если в советское время качественную литературу душила цензура, то сейчас – безразличие и непрофессиональная коммерция. Литературные премии? Но насколько они объективны?

– Вы говорили, что много читали с детства и что именно благодаря чтению стали писателем. Кого из писателей вы считаете своим учителем?

– Мое самое любимое произведение – «Война и мир» Толстого. Оно всегда служило для меня образцом. В разное время я увлекался Платоновым, Булгаковым, Хемингуэем и Фолкнером, штудировал Достоевского. У Маркеса и Амаду я учился писать образно, подниматься над грешной землей, фантазировать и преувеличивать. У Солженицына я учился масштабности. Солженицын – очень талантливый писатель, в значительной степени он принес писателя-художника в жертву писателю-мыслителю. Солженицын – это тот редкий случай, когда масштаб личности писателя, его целеустремленность выше его несомненного и большого таланта. Не так давно я перечитал все пять главных книг Светланы Алексиевич и написал о ней большую критическую статью «Светлана Алексиевич: другая правда. Другая литература». Алексиевич – очень сильный, умный и честный писатель-новатор. Ее литературный метод на грани журналистики, но это именно литература, очень глубокая и очень умная. Однако мало кто из современных писателей, и я в том числе, может применить ее метод на практике. Это действительно другая литература.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


И все-таки выборы в США имеют значение для всего мира

И все-таки выборы в США имеют значение для всего мира

Геннадий Петров

Исход борьбы за Белый дом может полностью поменять ход нескольких конфликтов

0
2993
Региональная политика 28-31 октября в зеркале Telegram

Региональная политика 28-31 октября в зеркале Telegram

0
1231
Когда кумиры становятся коллегами

Когда кумиры становятся коллегами

Ирина Кулагина

Новый виток литературной мастерской Сергея Лукьяненко

1
2144
У меня к вам идеал!

У меня к вам идеал!

История о бороде и назидательное, но, возможно, где-то философское эссе

0
2119

Другие новости