Боль – это абсурд

Годо у каждого свой, и он никогда не придет. Так сколько его еще ждать? Кадр из фильма «В ожидании Годо». 2001

Сэмюэл Беккет – автор пьесы «В ожидании Годо», романа «Мёрфи» – это вырванные из сознания куски и фрагменты мировосприятия. Куски, становящиеся огнем абсурда, словесной вязью современного гуманитарного интеллектуала:

дюны

летний день в дюнах

рука за руку

одна любящая

одна любимая

обратно в ночь

лачуга…

Сколько еще в жидковатом (читай: жутковатом) желе времени вы будете ожидать Годо, толком не зная, кто это. Годо у каждого свой, и он все равно не придет, сколько бы ни ставили пьесу и сколько бы ни писали о ней. Его ждут, увязая в болотах абсурда. Но ничего не поможет, ни интуиция, ни вера. Вектор веры, кстати, был чужд Беккету. Или вера его была настолько своеобразна, что отдавала бредом. Что символизирует Годо? Избавление. От времени, от всего, что тяготит, когда живешь довольно долго.

Все повторяется, и непонятно откуда рождаются верлибры:

по всему берегу

в конце дня

ступает одиноко звук

длинный одинокий звук

пока непрошеный застывает

затем тишина

по всему берегу

длинному тишина

пока непрошеный уходит

ступает одиноко звук

длинный одинокий звук

по всему берегу

в конце дня…

Что абсурдно? Все. Смерть – разве не абсурд? Особенно в сочетании с утверждением, что Бог есть любовь? Разве любовь позволит быть такому финалу?

Беккет написал массу текстов, не имеющих жанровой идентификации, словно показывая, как стираются границы между драмой и верлибром, рассказом и сценарием. Век все мешал, мешал и Беккет. Победителей у Беккета нет.

Он, как и Мёрфи из одноименного романа, ирландский эмигрант, пытающийся сохранить индивидуальность, болезненно переживающий вечную враждебность мира. Стержень романа «Мёрфи» – это поиск свободы. Которой не бывает.

Боль – это Абсурд. И большие буквы тут логичны, учитывая вектор вести Беккета.

Преград много. Все напряжено. Все раздражает. Почему так? Беккет ненавидел жизнь? Загадка Беккета мерцает, как исчезающая улыбка чеширского кота.

Абсурд Беккета кинематографичен. Так и представляются кадры, льющиеся рваным фильмом абсурда. Целостности нет. Беккет брутален. Кинематограф Антониони болен им. Беккет хотел исцелить людей от заразы абсурда. Получилось ли?