Все неприятности по службе

Князь Петр Вяземский хорошо знал Пушкина. Жаль только, мало о нем написал.  Александр Трифонов. Петр Андреевич Вяземский за работой. 2012

Например, такая запись в «Старой записной книжке»:

«В какой-то элегии находятся следующие два стиха, с которыми поэт обращается к своей возлюбленной:

Все неприятности по службе

С тобой, мой друг, я забывал.

Пушкин, отыскавши эту элегию, говорил, что изо всей русской поэзии эти два стиха самые чисто русские и самые глубоко и верно прочувствованные».

Насчет того, откуда эти «два стиха», ни комментарии к «Старой записной книжке», ни комментарии к воспоминаниям о Пушкине ничего не сообщают. Надо полагать, это не установлено. Специально заниматься поисками источника этих строк едва ли у кого станет терпения и охоты, но случайно наткнуться на что-то похожее можно.

В альманахе «Календарь муз на 1826 год» за подписью «М. Яковлев» напечатаны были две короткие «Вакхическия песни»; во второй имеются строки:

С любовью же легко забыть

Все неприятности по службе...

Тут неполное текстуальное совпадение с цитатой у Вяземского, кроме того, Вяземский упоминает об элегии, а это – песня. Нельзя исключать и заимствования (в ту и другую сторону). Но ключевая строка – «Все неприятности по службе» – совпадает полностью. Напрашивается вывод: Вяземский точно не помнил, что это за «элегия», и воспроизводил текст по памяти. Аналогичным образом в другом месте в «Старой записной книжке»:

«Кем-то было сказано: «Стихи мои, обрызганные кровью» – Что ж, кровь текла у него из носу, когда он писал их?» – спросил Дмитриев».

Тут Вяземский неточно цитирует стихотворение Степана Шевырева «Партизанке классицизма» (альманах «Подснежник на 1829 год»):

Да не полюбишь никогда

Моих стихов, облитых кровью.

Вероятно, и в первом случае память Вяземского можно малость подкорректировать.

Пушкин, надо полагать, просмотрел альманах «Календарь муз на 1826 год», хотя бы потому, что в нем анонимно и под литерой К было напечатано несколько стихотворений уже арестованного к тому времени Вильгельма Кюхельбекера, в том числе его послание Пушкину, написанное после курьезной дуэли (по поводу «кюхельбекерно и тошно»):

Так! легко мутит мгновенье

Мрачный ток моей крови;

Но за быстрое забвенье

Не лишай меня любви...

Кто такой, однако, «М. Яковлев», чья подпись стоит под «Вакхическими песнями»? Из тех М. Яковлевых, что имели отношение к Пушкину, нам известно двое – Михаил Лукьянович и Михаил Алексеевич, которых часто путали. Вернее, приписывали первому стихи второго. Михаил Лукьянович, лицейский товарищ Пушкина, прозванный в лицее Паясом за веселый нрав и комический дар, – двоюродный племянник и младший брат соиздателей альманаха «Календарь муз» Александра Ефимовича Измайлова и Павла Лукьяновича Яковлева. Казалось бы, веский аргумент в его пользу. «Календарь муз» – один из альманахов, история издания которых хорошо документирована, благодаря тому что издатели находились в разных городах, Петербурге и Вятке (куда Павел Яковлев был послан ревизором межевой конторы), и переписывались, обсуждая состав и прочие детали затеянного альманаха. Сохранились письма Измайлова; в них он часто упоминает «племянничка», описывает встречи с ним, например, что был у него на новой квартире, где слушал, как в присутствии других лицейских Яковлев пел дуэтом с Рупини (Михаил Лукьянович Яковлев имел приятный голос, баритон); писал, что «братец» часто бывает в семействе «кумы» Измайлова, Марьи Даргомыжской, где, кстати, общался с ее детьми, в том числе с младшим сыном Александром, будущим композитором, автором опер на пушкинские сюжеты и многих произведений музыкально-юмористических. Но ни о каких произведениях, которыми Яковлев готов ссудить альманах, ничего нет. В лицее Яковлeв пописывал стихи; первое стихотворение (басню «Посуда») напечатал в «Вестнике Европы» в 1814 году, немного позже Пушкина. Пушкин один раз упоминает его как поэта:

О ты, который с детских лет

Одним весельем дышишь,

Забавный, право, ты поэт,

Хоть плохо басни пишешь…

Но после лицея Яковлев забросил стихотворство, сосредоточившись на службе и музицировании (собрание его романсов, в том числе и знаменитый «Буря мглою...» после его смерти было издано фирмой Юргенсона). Из стихов, сочиненных им после лицея, известен, кажется, только экспромт на грустную лицейскую годовщину 1832 года:

Наш Пушкин далеко,

Наш бедный Дельвиг в гробе

И вся поэзия в одной моей 

утробе.

Другой Яковлев, Михаил Алексеевич, ныне малоизвестный поэт, соиздатель журнала «Невский зритель», печатавшийся и у Измайлова в «Благонамеренном». Это про него у Баратынского в «Послании Гнедич» (в ранней редакции) сказано: «И Яковлев трактирный». Яковлев действительно был «вакхическим поэтом», любившим по крайней мере воспевать вино. Вот его стишок, как будто бы адресованный его тезке и однофамильцу:

Вы песни любите, а я люблю 

вино.

Услада в горести оно! –

Не выпив я вина, ни к чорту 

не гожуся,

А выпив, чорта не боюся.

Все люди с слабостью, открою 

вам мою:

Чтоб больше петь, я пью, 

чтоб больше пить – пою!

Нельзя не прийти к выводу, что именно этот Яковлев, Михаил Алексеевич, и был автором «Вакхических песен» в «Календаре муз». В 1828 году он издал «Опыт руской анфологии», первое и чуть ли не единственное у нас до сих пор собрание «легкой поэзии», куда Пушкин из новых пиес дал эпиграмму «Русскому Гесснеру», за что издатель благодарил его в предисловии наряду с Дельвигом, Илличевским и другими. Журнал «Московский телеграф» отозвался об этом издании: «…книжка, собранная г-ном Яковлевым, как итог почти всей нашей литературной легкости, понравится и трудолюбивому классу читателей».

Был, впрочем, у Яковлева предшественник, упомянутый лицейский поэт Алексей Илличевский, составивший из эпиграмм, мадригалов и прочей стихотворной мелочи, сочиненной лицейскими поэтами первого курса, антологию. Но его антология осталась рукописной.

Вот полностью вторая «Вакхическая песня» М. Яковлева, судя по всему, та самая «элегия», упоминаемая Вяземским, два стиха из которой получили столь щедрую оценку Пушкина:

Вино, красавицы, друзья –

Дары благого Провиденья!

В несчастьи счастлив 

с ними я;

Без них не веселят веселья.

В беде случится ли нам 

быть,

Найдем мы утешенье 

в дружбе;

С любовью же легко забыть

Все неприятности по службе.

Но если в случае ином

Любовь и дружба 

не помогут;

Бутылку осушим с вином,

И горести в вине потонут.