В древнерусской радости

Книжная графика Александра Аземши – отдельный вид искусства. Иллюстрации из книги «Слово о полку Игореве. Переводы и комментарии Е.В. Лукина»

Недавно вышло переиздание «Слово о полку Игореве» в переводе Лукина, впервые увидевшее свет в 1994 году и давно ставшее библиографической редкостью. Переводы древнерусских песен «Слова о полку Игореве», «Слова о погибели Русской земли» и «Задонщина» были напечатаны с предисловием академиков Дмитрия Лихачева, Льва Дмитриева и доктора филологических наук Олега Творогова. Эту же книгу дополнила статья автора «Свадьба Рыси», посвященная влиянию древнерусской песни на творчество поэта Александра Введенского, и интервью о грядущей идеологии России, истоки которой, по мнению автора, сокрыты в «Слове о полку Игореве» и «Задонщине». О том, можно ли доверять летописям, об «утерянных страницах» русской песни, о детективной истории Алексея Мусина-Пушкина и многом другом с Евгением ЛУКИНЫМ побеседовал Игорь МИХАЙЛОВ.

– Евгений Валентинович, для «Слова» нынешний год юбилейный, 225 лет первой публикации этого уникального древнерусского памятника и 840-летие со дня похода князя Игоря против половцев. Как я полагаю, такие подсчеты согласно летописям. Но Ключевский говорил о том, что нельзя доверять летописям...

– Этак мы вступаем на зыбкую почву скептицизма. Однако полагаю, что дата первой публикации «Слова о полку Игореве» – 1800 год – ни у кого сомнения не вызывает. Что касается летописной датировки похода новгород-северского князя Игоря и создания «по горячим следам» древнерусской песни, то она проверяется не только различными летописными источниками, но и точным астрономическим временем солнечного затмения, которое описано в «Слове», – 1185 год от Рождества Христова.

– Ваш перевод был весьма оценен специалистами – Дмитрием Лихачевым и Олегом Твороговым. Вы упомянули всех переводчиков «Слова», но почему в этом списке нет перевода Творогова?

– В предисловии к моей недавно вышедшей книге «Слово о полку Игореве. Перевод. Комментарии» я назвал лишь имена авторов лучших поэтических переложений древнерусской песни – Василия Жуковского, Аполлона Майкова, Марка Тарловского, Николая Заболоцкого. Как известно, Дмитрий Лихачев, Лев Дмитриев и Олег Творогов совместно создали научный прозаический перевод «Слова». При этом и Лихачев, и Творогов создали также и собственные переводы, но все они были в прозе.

– Вы включили в состав «Слова» и текст «Слова о погибели Русской земли», почему?

– Это сложный вопрос. О том, что «Слово о погибели Русской земли» является «утерянной страницей» древнерусской песни, ученые говорили давно. В частности, это утверждал академик Борис Рыбаков. Я делал свой поэтический перевод «Слова» в духе исторической школы изучения древнерусского памятника, возглавляемой как раз Борисом Рыбаковым. Мне удалось найти то место в тексте «Слова», куда гармонично входит «утерянная страница». А именно: «Слово о погибели» предшествует Плачу Ярославны.

– Получается, что тема «Слова о погибели Русской земли» практически вечная, XX век с бесконечными войнами, но и XXI не дает стать этой теме архаикой. Строки «Слова» в какой-то степени пророческие?

– В «Слове о полку» есть два политических текста. Один текст, называемый учеными «Золотым словом Святослава», повествует о кровавой междоусобице на Руси. А в другом тексте, получившем от ученых наименование «Слово о погибели Русской земли», воспевается величие и мощь древнерусского государства. Не кажется ли странным, что современные ученые давали название, которое не только не соответствует содержанию текста, но и прямо противоположно ему? Как будто они боялись, что Русь станет сильной державой, и потому всячески упорствовали в том, чтобы признать «Слово о погибели Русской земли», сиречь торжественный гимн России, «утерянной страницей» древнерусской песни.

– Почему «Слово» уникально?

– Еще Дмитрий Лихачев говорил, что «Слово о полку» возвышается одиноким памятником среди просторов древнерусской литературы. Оно и понятно: эта древнерусская песнь – великий образец княжеской индивидуальной поэзии. А таковых до нас дошло минимальное количество: «Слово о полку», «Слово о погибели» и «Задонщина». Все остальное – фольклор, русское народное творчество.

– Когда мы говорили с вами о тексте «Слова», его авторстве, то возникла тема скальдической поэзии.

– В «Слове» – великолепная звукопись, характерная для скальдики и эддической поэзии в целом. Нет сомнения, что автор «Слова» владел приемами скальдического стихосложения, в частности аллитерациями. Вот, к примеру, начало древнерусской песни в моем переводе:

Не время ли, братия,

 речью старинной

Начать эту повесть за русской

 братиной

Про Игоря, в путь 

протрубившего сбор,

И, павших оплакав на тризне 

прощальной,

Поведать всю правду о рати

 печальной,

Бояновым замыслам наперекор.

– Какие сложности возникли у вас в процессе работы с поэтическим осмыслением древнерусского текста?

– Любой переводчик при работе над «Словом» сталкивается с большим количеством проблем. Я переводил древнерусскую песнь на современный поэтический язык 15 лет. Надо было изучить весь огромный материал и выработать свою концепцию. Но некоторые вопросы, как представляется, так и останутся неразрешимыми. Например, перевод некоторых «темных мест», которые появились во время обретения и первой публикации памятника.

– Какова роль Алексея Мусина-Пушкина в этой истории с обнаружением рукописи «Слова»?

– Что касается Мусина-Пушкина, то речь идет о запутанной, почти детективной истории, связанной с обретением и публикацией древнерусского памятника. Кстати, распутала эту историю наша великая ученая троица – Дмитрий Лихачев, Лев Дмитриев и Олег Творогов. Надо заметить, что граф Мусин-Пушкин оказался не очень добросовестным собирателем древностей, если не сказать больше.

– Но есть еще теория о том, что автором «Слова» мог быть Карамзин, как вы относитесь к этой версии?

– Причина возникновения таких версий одна. Обер-прокурор Синода Мусин-Пушкин, воспользовавшись служебным положением, по сути, украл у государства его национальное достояние – подлинник «Слова о полку». Будучи неважным текстологом, он втайне изготовил с него копию, в которой допустил «темные места». С тех пор никто подлинника «Слова» не видел. И исследователи, и публикаторы имели дело только с этой копией, которую предъявлял Мусин-Пушкин. Вот почему одна за другой появляются версии, что автором «Слова» мог быть, например, Карамзин. А недавно американский профессор Эдвард Кинан заявил, что «Слово» написал чешский филолог Йозеф Добровский, который побывал в России в 1792 году. И таких спекуляций будет еще немало, поскольку подлинник древнерусской песни сгорел в московском пожаре 1812 года – опять же по вине Мусина-Пушкина.

– В свое время, когда я учился на филфаке в МГПИ имени Ленина, наш преподаватель говорил, что памятники древнерусской литературы следует изучать по хрестоматии Николая Ивановича Прокофьева. И ни в коем случае не читать Лихачева. А в чем различие подходов в изучении «Слова» московской и питерской школ? И существуют ли они, не миф ли это?

– В том, что профессор МГПИ Николай Прокофьев пропагандировал текст «Слова» в переводе профессора МГПИ Федора Головенченко, не вижу ничего удивительного: всяк кулик свое болото хвалит. Это нормально – товарищи по кафедре русской литературы должны поддерживать друг друга. Другое дело – наличие разных школ в изучении «Слова». Есть филологическая школа, во главе которой стоял Дмитрий Лихачев. Есть историческая школа Бориса Рыбакова. Так уж случилось, что географически они расположились в разных городах – Петербурге и Москве. Мне интересны достижения всех школ, всех направлений.

– Вернемся к книге. По сути, это скрупулезный, трудоемкий научный, хотя и творческий труд, но где же оппоненты? Или интерес к древнерусским литературным памятникам – это удел филологических кафедр? Почему так мало литературы и внимания к ней литературной общественности?

– Я бы так не сказал. Внимание к «Слову о полку» не ослабевало никогда. Изучением памятника занимаются не только ученые, но и поэты, переводчики, простые любители. Например, в сибирском городе Кемерове живет удивительный подвижник «Слова» – поэт Алексей Патшин. Он создал «Музей одной книги», в котором постарался собрать все издания «Слова». Могу сказать, что в этом уникальном собрании есть и мои книги, которые я отправил в Кемерово по его просьбе.

– Я помню, на фестивале «Степная лира» к вам подошел житель Новопокровской, который специально приехал на встречу с вами и даже принес купленную им вашу книгу. У вас много почитателей? Кто они?

– Слово «много» тут не подходит. Есть люди, которые интересуются древнерусской песнью. Как правило, это те, кто так или иначе связан с филологией, любит русскую литературу. Они приходят на мои выступления, задают вопросы, просят оставить автограф в книге. Тот же житель станицы Новопокровской приехал на встречу со своими маленькими детьми. Я был рад тому, что эти дети, когда подрастут, будут знакомиться с древнерусским шедевром по моему переводу.

– Вы рассказываете в школах и колледжах об этой книге. Как вам кажется, у сегодняшних молодых людей есть хоть какой-то интерес к этой теме или мы проиграли соцсетям?

– Почему проиграли? Ничего не проиграли. Просто мир переходит из царства логоса в царство видеоцивилизации, царство интернета и социальных сетей. Уверен, что и гениальной древнерусской песне там найдется свое законное местечко. 

– Какие еще памятники древнерусской литературы сегодня нуждаются в актуализации?

– У нас недостаточно изучено само «Слово о полку Игореве», которое останется актуальным еще долгое время, если не всегда. Для того чтобы делать открытия в этой области, нужны тщательные архивные поиски среди древнерусских текстов. И тогда тайна великой песни, может быть, раскроется перед нами, как чудесный цветок.