0
10109
Газета Персона Печатная версия

14.02.2024 20:30:00

Сказки за печкой

Денис Макурин о древнейшем языке Русского Севера – поморском говоре, крылатых коровах и природе вдохновения

Тэги: проза, сказы, русский север, поморы, архангельск, деревня, писахов

Денис Владимирович Макурин (род. 1981) – прозаик. Родился в поселке Каменка Мезенского района Архангельской области. Автор десяти книг: «Новые сказки Севера», «Новые сказки Севера – ВОЗВРАЩАЮТСЯ», «Красота без пестроты» и др. Публиковался в литературных журналах, в том числе «Юность», «Двина», «Урал, «Север», «День и ночь», «Чиж и Ёж». Член Союза писателей России. Обладатель премии Н. Рубцова «за личный вклад в развитие детской литературы, пропаганду книги и чтения среди детей в Холмогорском районе». Победитель международного литературного конкурса малой прозы «ЭтноПеро». Лауреат Всероссийской литературной премии имени С.Я. Маршака в номинации «Дебют». Живет в селе Холмогоры Архангельской области.

6-10-1480.jpg
Денис Макурин «на фоне Пушкина» во время
«Ночи искусств – 2022» в Холмогорской
районной библиотеке имени М.В. Ломоносова.
Фото Надежды Буяновой

Первые книги Денис Макурин выпускал за свой счет – в Вологде, Вельске, Москве. Затем началось сотрудничество с петербургским издательством «Детское время», где теперь он постоянный автор. Предстоящие книжные новинки – северные сказки «Будь что не бывает» и «Изба-читальня». С Денисом МАКУРИНЫМ беседует Елена КОНСТАНТИНОВА.

– Денис, нынешняя зима в ваших краях как положено: снега по пояс, «на Двине лютый мороз гуляет», покрывая «инеем провода, деревья, мосты, а порой так разойдется, что и белым мишкам носы»?

– Да, зима в сей год добротная, настоящая. В ноябре-декабре я, было, даже загрустил из-за того, что ни на одно культурное мероприятие не попал: такие суметы настрогало – со двора не выйти. Правда, сейчас ситуация изменилась в лучшую сторону. Снег, конечно, никуда не делся, но теперь у меня есть коляска-вездеход – подарок от читателей на Новый год. За что им отдельная премногая благодарность! В ранешние-то времена чуть съеду с крыльца и сразу буксую. Тут же дворовые коты да собаки обступят, галки да воробьи слетятся, смеются надо мной, над моей беспомощностью, а я побарахтаюсь и несолоно хлебавши домой. Нынче же качу куда хочу, и это ощущение свободы, самостоятельности дорогого стоит.

– Как пришла к вам самая первая сказочная история?

– Самая первая небылица – «Ухтостровские гусли и северное сияние», потом – «Как в Зачачье рождаемость отстояли»... Идея в том, чтобы запечатлеть на бумаге названия исчезающих деревень Холмогорского района, но так, чтобы истории не наводили тоску, не нагнетали депрессивное настроение, а, наоборот, веселили и радовали. Можно было бы пойти проторенной тропой и написать реалистичные рассказы, однако захотелось найти что-то новое. Через десяток небылиц мне вдруг стало тесно в Холмогорском округе, и я переключился на всю Архангельскую губернию. А потому под перо попали Мезень, Каменка, Кимжа, Пинега, Карпогоры, Няндома, Несь и даже Канин Нос. Фантазия так разыгралась, что сказов, сказок и небылиц на несколько книжек хватило.

– «Сказки и небывальщины я сызмальства от бабушки и дедушки внимал. Потом уж всякому, кого на своем пути встречал, тут же с радостью пересказывал. Бывало, конечно, немного на свой лад и перевирал, но то лишь для благости и украшения». А ваши известные земляки Степан Писахов и Борис Шергин тут совершенно ни при чем?

– Шергин не мой писатель. В пятом классе подарили книгу «Изящные мастера» – с трудом осилил. Слишком много эпитетов, слишком витиевато и сложно для меня. Моя любимая книга с детства – «Былины». И сейчас помню, как мама читала нам с братом перед сном про Илью Муромца, Змея Горыныча и Соловья-разбойника. Еще обожаю сказки Павла Бажова, «Малахитовая шкатулка» просто до дыр зачитана. До сих пор хранятся «Сказ о Беломорье» Ксении Гемп, «Лад» Василия Белова. Люблю творчество Юрия Коваля. Именно с его подачи узнал о сказках Писахова, по которым Леонид Носырев поставил мультфильмы «Апельсин», «Перепелиха», «Вечны льдины», «Морожены песни» в озвучке Евгения Леонова... Были и грампластинки: «Кот Леопольд», «Айболит», «Маленький Мук», «Аленький цветочек», «Двенадцать месяцев». И воскресная программа по телевизору «В гостях у сказки». Все лучшее, что создавалось для детей в Советском Союзе, я впитывал как губка. На всем этом и воспитывался.

– И наверняка школьником изучали архивы, общались с архангельскими краеведами?

– Нет, ничего такого не было. В школьные годы любил читать, ходить в библиотеку, но предпочитал приключенческую литературу. Лишь только когда сам начал писать, когда исчерпал собственные истории из детства и задумался о том, что мог бы еще рассказать, обратился к истокам. Всегда есть какая-то подхваченная, позаимствованная основа. Тут и краеведческие статьи, и заметки в сообществах, связанных с жизнью на Севере, и в интернет-энциклопедиях что-то черпаю. Нынче источников информации так много, что только успевай анализировать.

– В повествование вы вводите читателя сразу, объяснив: «Сказки-то на Севере добрые, домовитые, за печкой в тепле живут...» И все-таки в чем изюминка поморской сказки?

– Поморы, это кто? Те, кто морем живет. Поэтому главное отличие поморской сказки от других в том, что все сюжеты так или иначе связаны с морем: с суровым бытом в студеном краю, с морскими промыслами. Северные пословицы ведь так и гласят: «Море – наше поле», «И радость, и горе помору – все от моря».

– Отнюдь нелишне отметить вашу книгу о северных игрушках «Поморские штучки». Крылатая корова, киты-белухи и морские зайцы-лахтаки, куклы-паночки, валенки для домовых… Какой, на ваш взгляд, смысл в этих безделицах?

– Сегодня деревянные изделия, будь то игрушки, ложки, ковши да плошки – это больше сувенир, элемент декора. А в прежние времена – неотъемлемая часть быта. Игрушка и оберегом служила (на Севере по сей день суеверие с православием рука об руку живут: верят и в Христа, и в домового). Игрушкой и к бережливости детей приучали (всю мелочовку из остатков, обрезков мастерили). И с малых лет к труду приноравливали, плотницкий инструмент: топорик, нож, стамески – в детских руках никого не пугал и не удивлял. А бывало и так, что резьба по дереву помогала и время скоротать: чтобы и голова, и руки при деле были – хуже не придумаешь, если промышленник, застряв у чужих берегов на зимовку, впадал в отчаяние от мыслей и тоски по дому, много бед из-за этого случалось.

– Хаврогоры, Сёмжа, Лахта, Кехта… Пингиша, к которой «льдину из Арктики принесло». В этих деревнях – в отличие от стоящей на берегу Белого моря Морозилки, где ныне «повымерзло все»: «рыбаки с женами-рыбачками», раньше «на промысел вместе» ходившие, в города «убежали», – кто-то остался?

– Старики в основном. Какие-то деревни еще доживают, где-то только дачники и остались. А иных деревень и в помине нет – все ивняком да кипреем заросло. Об этом говорено-переговорено начиная с 1960-х годов, наверное. И Василий Белов о вымирании деревень писал, и Виктор Астафьев, и Федор Абрамов. И ничего не меняется, и вряд ли изменится.

Молодежь в деревню никакими миллионами не заманишь, сколько федеральных программ поддержки учителей и докторов реализуется, а она все равно бежит от сельского быта как от огня. Я и сам после службы в армии (1999–2001) в Вологде обосновался – город открывает больше возможностей. Поэтому никого не осуждаю.

– Порато баско – «очень красиво», отемнало – «стемнело»; ляга – «лужа»… Что ждет древнейший язык беломорских поморов – поморскую говорю, которой щедро сдобрены у вас не только сказки, но и складывающиеся в книгу сцены-зарисовки с современными старичками Софьей Николаевной и Дорофеем Яковлевичем?

– Рано или поздно поморский говор себя окончательно изживет, канет в Лету вместе с деревнями. Уже сейчас он только в книжках да в фольклорных выступлениях встречается. И мне, конечно, хочется, чтобы говор пожил подольше. Я еще помню, как мои бабушки и дедушки общались, поэтому-то некоторые их словечки в тексты и вплетаю. Возможно, когда-нибудь те деревенские этюды и перерастут в книжку.

– Минувшей осенью повесть-сказку «Нёйто, идущий на край Земли…» вы представили в Якутске на III международном конкурсе «Белый мир Арктики через призму детской книги». В итоге: «Выиграть не выиграл, порато хороших книг поступило, но себя показал». Тем не менее, получив диплом в номинации «Лучшее художественное произведение», вы, наверное, огорчились?

– Ничуть не огорчился. Участвую в литсостязаниях, чтобы популяризировать свое творчество, по этой же причине отправляю рукописи в литературные журналы, дабы как можно больше охватить читателей. В конкурсе «Белый мир Арктики через призму детской книги» эти цели достигнуты: аудитория подросла, а на большее я и не рассчитывал.

– Вероятно, вы не однажды задумывались о природе вдохновения…

– Вдохновение – это всего лишь яркое впечатление: от прогулки по набережной, от выезда на природу, от посещения театра или картинной галереи, да просто просмотра хорошего фильма. Но для написания стоящей вещи одного вдохновения мало, нужно что-то еще… Какая-то Божья искра должна пробежать через автора.

– Окончание Холмогорской средней школы имени М.В. Ломоносова, между учебой в профучилище и строительном техникуме – служба в армии, работа мастером, прорабом в строительных компаниях. В 2013-м – дорожная авария, разом обрушившая прежний уклад… Что помогло вам найти силы не свести все на нет, приступить к литературным занятиям?

– Писать я начал примерно в 2015 году – публиковал посты на разных интернет-площадках. Даже не задумываясь тогда о том, что это литература. Писал для себя, для души. Написание текстов стало для меня своего рода терапией. После аварии в физическом и эмоциональном планах все было ужасно, а в моих историях, в воспоминаниях о счастливом детстве – хорошо. Так я сначала в прошлом, а потом и в выдуманном мире находил отдушину. И лишь спустя пару лет осознал, что своим творчеством могу быть полезен не только себе, но и окружающим. Сами читатели подтолкнули меня к изданию в 2017 году первой книжки – «Макароны в тюбике». Писали в комментариях: «Макурин, твои истории похожи на рассказы Виктора Драгунского, печатай книгу!» Но прежде чем осмелиться на ее выпуск, я разослал рукопись «Макароны в тюбике» по литературным журналам. Первой в 2016-м откликнулась литературная газета Архангельской области «Графоман», напечатав два рассказика, спустя пару месяцев уже без сокращения сборник вышел в журнале «Двина», за ним последовали «Север», «Солнышко», в 2017-м – «Юность». Все эти публикации придавали уверенности.

– Вместе с тем изменилась ли ваша система координат – что хорошо, что плохо?

– Я бы не сказал… Ведь то, что хорошо, что плохо, заложено воспитанием, образованием и культурой. После аварии у меня действительно было очень много времени подумать, что-то переосмыслить, обернуться назад и понять, что сделал не так. И безусловно, какие-то изменения последовали. Мне кажется, все, кто пропустил через себя какую-то трагедию, сильное потрясение и переживание, со временем иначе смотрят на жизнь, у них смещаются ориентиры, одно становится более важным, а иное вовсе не заслуживает внимания. Но это именно про акценты на смыслы жизни, про жизненные приоритеты. А не про то, что хорошо, что плохо.

– Ваши сборники рассказов «Макароны в тюбике», «Морские волки», а также «Полведра сгущенки» и «Тайны Мишки Воробьева, или Гусь Горыныч и прочие загадочные лица» так или иначе автобиографичны. Прототип героя в сказке «Кот Семен» – настоящий кот, который потерялся в Москве, возвращаясь с хозяевами с юга, и шесть лет самостоятельно добирался до дома в Мурманске. Нашли ли вы ответы на те вопросы, которые, по вашим словам, не давали вам покоя?

– Какой хороший вопрос… На данный момент – да, нашел. Поэтому, видимо, и писать стал меньше. Но люди же постоянно мыслят, развиваются, занимаются самосовершенствованием и параллельно самокопанием. И если сегодня вопросов нет, это не значит, что они не появятся завтра.

– Сомневаюсь, спросить или не стоит… С кошкой Басей, подчас недоуменно вас вопрошающей: «Как это книжки Макурина до сих пор не в каждом доме? А что же тогда дети читают?» – более или менее понятно. Чего не скажешь о Дюше Морковкине, с которым тоже периодически беседуете…

– Это плюшевый медвежонок, мой талисман. Прибыл Дюшес Морковкин ко мне из городу Архангельску, но корни у него из Норвегии (прабабушка и прадед там родились), оттого и имя на англицкий манер, и одет он словно щеголь и франт. Добраться до Холмогор ему помогла рукодельница Татьяна Кузьмина, за что ей отдельное спасибо! Со временем Дюша обзавелся гусиным пером, и мы с ним целую писательскую артель организовали, вот поэтому-то я его имя часто и упоминаю.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Самолет с синими крыльями

Самолет с синими крыльями

Кирилл Плетнер

Рассказ про доктора Бабжиевича, психосоматику и кукурузник

0
399
Эпос гудел в крови

Эпос гудел в крови

Александр Балтин

К годовщине смерти писателя Юрия Кувалдина, который разбил свой «Книжный сад» и совместил Чехова с современностью

0
1115
Джентльменская игра хулиганов

Джентльменская игра хулиганов

Елена Сафронова

Любительский футбол и нелегкий путь личностного становления

0
1212
У нас

У нас

0
1894

Другие новости