Новая пьеса Леонида Филатова

В середине января в Москве стартует новый проект театральной компании "Успех" - "Опасный, опасный и очень опасный...", главной сенсацией которого станет возвращение на театральную сцену драматурга и актера Леонида Филатова. Увлекшись "Опасными связями" Шодерло де Лакло, Леонид Алексеевич написал пьесу, где, отвергнув путь банальной инсценировки, преобразовал роман в письмах в драму в стихах. "Опасный..." - сочинение не просто в ином жанре, но и в другом виде литературы, результат кропотливого литературного труда, который впечатляет прежде всего выдержанным стилем и качественной работой над словом. Это невероятно, но правда: впервые Леонид Филатов видит свою пьесу на театральной сцене, хотя попыток поставить что-либо из его драматургического наследия было предпринято немало.

Драматической поэме Филатова хочется пожелать счастливой сценической карьеры - она может и даже, кажется, должна разойтись в скором времени по российским театрам. Простой для чтения и легкий для восприятия на слух филатовский стих, с одной стороны, пытается соответствовать "благородному" стилю XVIII века, но, с другой - позволяет драматургу, избегая за редким исключением пошлости, создать ироничное, умное, полное народного юмора произведение в духе "Сказа о Федоте-стрельце".

Режиссер "Опасного и очень опасного..." Сергей Виноградов, следующий слову Филатова, представил "галантный век" веком необузданных страстей и неограниченной сексуальной свободы. Главным событием спектакля становится двойное соблазнение невинной пары Дансени (Сергей Шнырев) и Сесиль (Алена Хованская) искушенной и развращенной парой Вальмона (Сергей Виноградов) и маркизы де Мертей (Ирина Апексимова). Главные герои-любовники - Вальмон, одетый в брюки фиолетовой кожи, стянутые по швам тугой тесьмой, малиновые пиджак и жабо, белоснежную сорочку, и маркиза, пылкая брюнетка, в высоких алых сапогах, расшитых золотыми цветами, бордовом гульфике и чернильных чулках - скорее модели Penthouse"а, нежели люди своего времени.

Роскошные и дорогие костюмы Аллы Коженковой вообще играют в спектакле роль сексуальных фетишей. Каждая из женщин - а их в спектакле четыре - переодевается в очередное новое платье чаще, чем на сцене что-нибудь происходит. Кажется, что процесс перемены одежд и является главным возбудителем либидо галантных дам.

Спектакль становится отчаянно скучным, когда актеры пытаются соблюдать субординацию и рисовать людей эпохи Лакло с их изысканными нравами. Первый акт, где любовники еще не обрели предмет своей запретной страсти, тонет в разговорах и танцах, нарочно "проложенных" между диалогами. Здесь становятся заметны все изъяны актерской режиссуры Сергея Виноградова, атрибутами которой являются хореографические интермедии, которые, наверное, тоже можно назвать "актерскими". Режиссуру еще как-то структурирует удачное сценографическое решение (также Аллы Коженковой) - за авансценой занавесью (французский парк с любовной сценой на веранде, отдаленно напоминающей сюжеты Ватто и Фрагонара) открывается второй, глубокий план - цветущие аллеи, обрамляющие боксерский ринг, который выполняет роль коллективного ложа, "сексодрома". Четыре женщины, загнав Вальмона на ринг, забавляются шуточной борьбой с дамским угодником, пошлепывая, подталкивая и гоняя его, словно мяч, друг к дружке. Вальмон нужен всем, он - послушная игрушка в руках женщин, стонущих от бури желаний. Сексуально неотразимая маркиза Ирины Апексимовой задирает юбку на затылок, демонстрируя ошарашенному Вальмону свой изящный зад, и тем самым окончательно нокаутирует утомленного любовника.

Во втором акте, превращающемся в сплошную оргию, режиссерское и актерское мастерство всех исполнителей заметно крепнет. На сцене воцаряется томительное, изящное и красивое действо в стиле, знакомом нам по спектаклям Романа Виктюка, но здесь - с традиционной ориентацией.

В финале Вальмон предстанет перед зрителем ужасным стариком. Вопреки замыслу Лакло Вальмон выживает после дуэли с Дансени и выплывает к зрителям на инвалидной коляске - искалеченный и, кажется, не способный шевельнуться. 90-летний любовник, меланхолично разъезжая по сцене, вопиет о собственном бессмертии: "На меня - мода / Я еще опасен". Дьявольский искуситель жив, равно как и дело его - опасное, очень опасное, но и тем более - обольстительное. Вальмон проезжает мимо четырех статуй, в которых превратились женщины, развращенные им, но и благодарные за ту каплю настоящей жизни, что Вальмон когда-то даровал им.

Наше отчаянное время изобретает героя по себе - нового Казанову, который, снова вопреки мысли романиста, не развращает пристойное общество, приводя его к нравственной катастрофе, но пускает кровь, высвобождая наружу еле сдерживаемые желания.