От философа до фюрера

Красноречие издавна считалось признаком мудрости. Прекрасными ораторами были пророки Древней Иудеи и мыслители Древнего Китая. Семилетний Конфуций детским забавам предпочитал беседы с седовласыми старцами, а позврослев, говорил: своим ученикам: «Кто много стреляет, еще не стрелок, кто много говорит, еще не оратор».

Куда прикладывали софистику

В Древней Греции в V веке до н.э. родилась наука об ораторском искусстве – риторика. Совершенствовали ее философы-софисты. Аристотель приписал изобретение риторики Эмпедоклу, а первый трактат – политическому оратору Кораксу. Тот разделил ораторскую речь на «вступление, предложение, изложение, доказательство или борьбу, падение и заключение». Главной целью оратора он почитал не истину, а убеждение с помощью вероятного.

Жало мудрыя змеи

Легендарный Демосфен от природы был болезненным, слабым, косноязычным, имел дурную привычку дергать плечом. Но, как говорится, было бы желание. Набрав в рот камушков, он произносил речи на берегу ревущего моря. Взбираясь на кручи, декламировал стихи, а чтобы отучиться дергать плечом, подвешивал к потолку над собой острый меч. Знаменитые филиппики, в которых Демосфен обличал коварство Филиппа Македонского, определили его ораторскую стезю. За желчные выпады он получил прозвище «Змей». Демосфен не любил замысловатой аффектации софистов – он был патриотом Афин, действовал жесткой логикой, четко разворачивая мысль и приводя яркие примеры.

Картавый насмешник

Низкорослого, близорукого и картавого Аристотеля, учителя Александра Македонского, соотечественники недолюбливали. Враги как огня боялись его изворотливых речей, наполненных холодными, язвительными насмешками. Теоретическую базу риторики философ проработал в своем трактате, где разобрал принципы, заставляющие оратора убеждать, и описал личные качества ритора, внушающие доверие публике. В прикладной части – способы построения речи, виды всевозможных доказательств, роль в выступлении юмора и пафоса.

Пиратические диалоги

Сообразно тому, говорились ли речи в суде или на празднике, в Греции их делили на краткий и точный аттицизм и изобилующий метафорами азианизм. Образцом красноречия римского оратора Цицерона, поклонника азианизма, считают четыре сенатские речи, разоблачившие заговор Катилины. А вот император Гай Юлий Цезарь предпочитал аттический стиль. Чтобы овладеть этим мастерством, он отплыл на Родос к преподавателю Аполлонию Молону, но по пути попал в плен к киликийским пиратам. Пока собирали деньги на выкуп, он упражнялся в красноречии перед похитителями, когда же освободился, проявил милосердие: вместо того, чтобы распять разбойников на крестах, перерезал им горло.

Трофейная риторика

Потом настал черед глашатаев христианства. Таким был апостол Павел, создавший девять посланий церквам, в частности «Послание к Римлянам». В IV и V веках н.э. набрало силу христианское ораторство, ярким выразителем коего стал Иоанн Златоуст. Одним из выдающихся ораторов католичества именуют монаха-аскета Петра Амьенского, сподвигшего единоверцев на первый крестовый поход. Маленький и жалкий (вспомним Демосфена), Петр был ума «быстрого и проницательного, говорил приятно и свободно», никто лучше него не умел мирить жестоких врагов.

Панегирик для дофина

В эпоху Возрождения придворных говорунов в жесткой узде держала теория трех штилей. Стилисты Пьетро Бембо, Бальдассаре Кастильоне и Бернардо Даванцати подражали основателям античной риторики.

На Руси ораторство бытовало в виде духовных речей. Белорусского деятеля церкви XII века Кирилла Туровского, создавшего торжественные «Слова», некоторые исследователи считают автором «Слова о полку Игореве». Первым серьезным трудом на тему оратосркого искусства у нас стало «Краткое руководство к красноречию» Михаила Ломоносова.

«Жалостливый» прокурор

В XIX–XX веках ораторство пышным цветом расцвело в судах. Во второй половине XIX века прославился Анатолий Кони, придумавший особый психологический прием: выступая в роли прокурора, он заметил, что чем сокрушительней он обвиняет, тем больше растет жалость к подсудимому. Чтобы ее нейтрализовать, он допускал доводы в его защиту. Кони произносил речи о литераторах, со многими из которых дружил. Так, сюжет романа Льва Толстого «Воскресение» основан на рассказах Кони из его судебной практики. В списке его побед – решение об оправдании эсерки Веры Засулич.

Златоуст Плевако

«Московским златоустом» прозвали известного российского адвоката XIX века Федора Плевако. Его ум, логика и красноречие стали легендой, а многие случаи из практики до сих пор пересказывают как анекдоты. Защищая пожилого священника, обвиняемого в прелюбодеянии, Плевако сказал: «Перед вами сидит человек, который 30 лет отпускал вам на исповеди грехи ваши. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?» Забавно сорвал Плевако алчные планы проститутки, обвинившей мужика в изнасиловании и желавшей отсудить у него крупную сумму, сказав: «Господа присяжные! Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями». Возмущенная проститутка завопила: «Неправда! Туфли я сняла!!!»

Митинг по душам

Рубеж XIX–XX веков произвел на свет пламенного оратора-революционера Владимира Ленина. Ораторский дар Ильича был уникален. На трибуне шли в ход стремительная жестикуляция, интонация, блеск глаз, полных то юмора, то суровости. Речь его изобиловала шутками, поговорками, случаями из жизни. Вождь умел слушать и угадывать тайные мысли и настроения публики. Особенно Ленин любил вступать в душевный диалог с публикой, подойдя к самой рампе. Известно, что за 124 дня «смольнинского периода» Ленин произнес более 70 докладов и речей.

Под знаком гипноза

Блестящим оратором прошлого века был и рейхсканцлер фашистской Германии Адольф Гитлер. На заре своей карьеры, отстаивая идеи «обновленной» Германии в захудалых пивнушках, он буквально гипнотизировал публику, заставляя ее замирать с кружками у рта, а после доводил до неистовства. Сила его обаяния покоряла мясников и выпускников Гарварда. Свои речи он готовил по 4–5 часов, никогда не показывался в зале, пока помощники не сообщат ему состав слушателей и настроение публики. Неприметный, мешковатый человек во время выступления преображался, серый и тусклый взгляд загорался огнем, и глаза становились почти синими, а продуманная жестикуляция белых рук погружала публику в гипнотический транс.