Артур Блинов.
Президент Пакистана Первез Мушарраф демонстрирует готовность отстаивать свою власть любыми средствами.
Фото Reuters
Редко, когда внутриполитический кризис в той или иной стране привлекает столь пристальное внимание мирового сообщества, как нынешние события в Пакистане. И весьма нечасто в подобные события столь активно вовлечены иностранные государства. И все это относится к стране, обладающей немалым ядерным арсеналом. Демократический эксперимент, затеянный Вашингтоном в Пакистане, заставляет задуматься о рисках, связанных с возможным усилением позиций исламистов и утратой контроля над ядерным потенциалом страны. Сегодня президент Пакистана Первез Мушарраф демонстрирует готовность отстаивать свою власть любыми средствами, однако стабильность в Пакистане и регионе в целом становится все более призрачной.
Внешние и внутренние факторы нестабильности
В том, что именно Пакистан оказался в таком положении, есть объективные причины. И они связаны не только с внутриполитическими процессами в стране, но и с внешними обстоятельствами. С последними даже в большей степени.
В первую очередь надо отметить, что на ситуацию в Пакистане уже длительное время влияет афганский фактор. В период афганской войны Пакистан служил своего рода мобилизационным и учебным лагерем, тыловой базой для моджахедов. Спецназ пакистанской армии обучал их военной тактике, западные и саудовские спецслужбы через пакистанскую армию передавали им оружие и боеприпасы. Тогдашний режим генерала Зия уль-Хака насаждал религиозные школы – медресе как очаги вербовки боевиков и распространения исламизма.
Наследие той войны – широкое распространение исламистских настроений в Пакистане – никак не убывает. Недавние бои сил правопорядка с исламистами, в основном учениками медресе, засевшими в Красной мечети в Исламабаде, – пример того, насколько воинственный настрой у исламистов. Тот факт, что афганские талибы легко находят себе убежище в пакистанском приграничье, также связан с широким распространением исламистских настроений в Пакистане.
Второй фактор – американский – тесно связан с первым. После 11 сентября 2001 года США потребовали от Исламабада поддержать операции против «Талибана» и «Аль-Каиды». Речь шла не только о праве на пролет боевых и транспортных самолетов и транспортировке грузов.
Армия талибов была создана пакистанской «межведомственной разведкой» и имела в своих рядах пакистанских военных специалистов. Поддержку требовалось прекратить, а военных экспертов – отозвать.
Заместитель госсекретаря США Ричард Эрмитейдж, прибывший в Исламабад для переговоров на эту тему, предупредил Первеза Мушаррафа, что в случае его отказа сотрудничать с американцами США «вбомбят Пакистан в каменный век». Неизвестно, что заставило Эрмитейджа прибегнуть к столь жесткому языку. Может быть, сам Мушарраф дал повод для этого, промедлив с ответом. Или американец, зная о тесных связях пакистанцев с талибами, сознательно выставил ультиматум. Мушарраф принял эти требования, а позднее в книге воспоминаний рассказал об этом эпизоде пакистанским читателям. Видимо, тем самым он оборонялся от обвинений в излишней покладистости в отношении Вашингтона.
Пакистанский лидер не только согласился поддержать действия США в Афганистане, но и вслед за этим провел чистку в разведслужбе, сменив ее руководство. Со своей стороны США возобновили оказание помощи Пакистану, в том числе военной. Всего за шесть лет было предоставлено помощи на 11 млрд. долл.
Война в Афганистане переросла в затяжную. В значительной степени это связано с отвлечением сил и внимания Вашингтона на войну в Ираке. Для талибов наступило время передышки, а затем они смогли поднять голову. Ныне они активны не только в южных и восточных районах Афганистана, зоне их традиционного влияния, но и все больше заходят в прежде недоступные для них северные районы и в зону вокруг Кабула. По мере того как пробуксовывают усилия американского контингента, сил НАТО и подразделений новой афганской армии, все более остро встает вопрос о том, как укрепить эту коалицию.
Вашингтон и Кабул открыто выражают недовольство индифферентностью Исламабада. Вплоть до того, что президент Афганистана Хамид Карзай обвиняет соседнюю страну в предоставлении убежища талибам. В Вашингтоне жалуются, что пакистанцы мало борются с талибами в своем приграничье. В ответ Мушарраф приводит данные о задействовании крупных сил в приграничных районах, а с другой стороны, указывает на неспособность Карзая управлять страной.
Шаг во «спасение демократии»
План возвращения в Пакистан находившейся в эмиграции Беназир Бхутто, судя по некоторым откровениям в СМИ, был выработан при активном участии бывшего посла США в Исламабаде Райана Крокера. Этот план представляют в качестве меры по демократизации пакистанского режима и укрепления его политической базы, однако скорее это способ вовлечения Пакистана в войну с талибами.
Бхутто, учившаяся в западных университетах, действительно представляет наиболее либеральный фланг пакистанских политиков, и ее возвращение в страну можно представить как реальный шаг в сторону демократизации. При этом в дополнение к своим либеральным взглядам она предстает как весьма активный и прагматичный политик, хорошо понимающий требования момента. Последнее отражается в ее обещаниях, в том числе и публичных, усилить борьбу с талибами.
Подготовкой договоренностей между Мушаррафом и Бхутто о возвращении последней в политическую жизнь Пакистана параллельно занимались англичане и американцы. Так, переговоры с окружением Мушаррафа вело посольство Великобритании в Исламабаде. Англичане занимались также организацией встреч Бхутто в Лондоне и Абу-Даби с эмиссаром Мушаррафа – главой пакистанской разведки генералом Ашфаком Киани (он затем стал заместителем начальника сухопутных сил, то есть кандидатом на замену Мушаррафа на высшем военному посту).
Американцы непосредственно влияли на Мушаррафа. Госсекретарь США Кондолиза Райс не останавливалась перед тем, чтобы среди ночи разбудить лидера страны телефонным звонком. К Мушаррафу, как в свое время Эрмитейдж, приезжал замгоссекретаря США Джон Негропонте. В итоге Мушарраф, объявивший в стране чрезвычайное положение, все же согласился отказаться от должности главнокомандующего сухопутными силами Пакистана и пообещал провести парламентские выборы в январе 2008 года, как это и было запланировано.
Хотя сам этот план предельно прост: Мушарраф остается президентом, а Бхутто получает в будущем, после парламентских выборов, пост премьера – он не без слабых сторон. Главная из них состоит в том, что идея союза между политиками-антагонистами носит умозрительный характер, если вообще не служит целям маскировки более хитроумного замысла.
О плохой совместимости Мушаррафа и Бхутто говорят события, произошедшие после возвращения последней в Пакистан. Мушарраф уже дважды помещал Бхутто под домашний арест, а она отвечала на это призывами к уходу генерала от власти. На этом фоне очередные попытки Вашингтона помирить Мушаррафа и Бхутто выглядят не очень обнадеживающе, скорее всего это тактический ход.
Еще одна слабость этой конструкции состоит в том, что ее соорудили на фоне крайне сложной политической ситуации в Пакистане. Ведь там кроме Пакистанской народной партии Бхутто действует еще несколько крупных партий, называющихся мусульманскими. Есть также еще один добивающийся возвращения в страну экс-премьер – свергнутый Мушаррафом в 1999 году Наваз Шариф.
Когда все эти силы в полной мере воспользуются условиями «демократизации», возможен весьма неожиданный поворот событий, включая приход к власти сил происламской ориентации через выборы. Вспомним первый раунд отмененных выборов 1991 года в Алжире и сравнительно недавние выборы на палестинских территориях. Не говоря уже о возможности нового, более широкого, чем при нынешнем чрезвычайном положении, вмешательства военных в политическую жизнь.
Атомный арсенал
Особую важность событиям в Пакистане придает то, что это крупнейшая по численности населения после Индонезии страна исламского мира и к тому же неофициальный член клуба ядерных держав. Начало ее ядерной программе было положено Зульфикаром Али Бхутто (отцом Беназир Бхутто) в 1972 году. В 1998 году, когда состоялись первые пять испытательных атомных взрывов, Пакистан стал ядерной державой. Ныне, по оценке вашингтонской Ассоциации по контролю над ядерными вооружениями, Исламабад располагает примерно 60 атомными бомбами (по другим оценкам, их от 30 до 80).
После 2001 года Исламабад проинформировал Вашингтон, что отец пакистанской атомной бомбы Абдул Кадыр-Хан передал ряду стран (Ливия, Иран, КНДР) известные ему ядерные технологии (в чертежах или образцах). Сам Кадыр-Хан ныне помещен под домашний арест. Со своей стороны США оказали Пакистану помощь в обеспечении безопасности хранения и защиты атомных боеприпасов. В течение шести лет было предоставлено различное охранное оборудование и даже вертолеты на общую сумму 100 млн. долл. Американцы, правда, так и не были допущены в хранилища ядерного оружия.
Обострение внутриполитической ситуации в Пакистане привлекло особое внимание мировой общественности в связи с проблемой безопасности ядерного оружия. В ответ прозвучали успокоительные заверения как от пакистанцев, так и от американцев. Официальные заверения дал в середине ноября на международной конференции экспертов по терроризму в Эдинбурге заместитель руководителя службы охраны ядерного оружия Пакистана Мухаммад Хуршид-Хан. По его словам, в обеспечении безопасности ядерного оружия занята целая пакистанская дивизия в составе 8 тыс. человек, непосредственно подчиняющаяся Мушаррафу. Все они совсем не фундаменталисты, подчеркнул Хуршид-Хан.
Если судить по этим словам, пакистанские власти сознают угрозу, исходящую от фундаменталистов. И считают власть президента страны Мушаррафа своего рода гарантом от этой угрозы. Но насколько стабильной останется сама власть в условиях производимого над ней демократического эксперимента?
В наши дни, когда даже потенциальная возможность обладания Ираном ядерным оружием дала повод для международного кризиса, уместно напомнить, что Пакистан таким арсеналом уже обладает. Причем немалым. А это требует повышенной осторожности как от самих пакистанцев, так со стороны всех, кто пытается влиять на события в этой стране.
Дарья Гармоненко