Изящная тошнотворность

В фильме '4' Сергей Шнуров сыграл одну из главных ролей – настройщика Володю, отправившегося умирать за чужое преступление.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Фильм снят по сценарию Владимира Сорокина, а все, что связано с именем Сорокина, становится скандальным еще до появления на публике и, как правило, редко кого оставляет совсем уж равнодушным.

Первые же кадры фильма обещают страх и ужас – огромные машины с грохотом рубят асфальт в центре Москвы, заставляя все живое кругом прятаться. В страхе бегут бездомные собаки, нервно просыпаются от тревожного сна проститутки. Одна из них, соскользнув с рабочего места, уходит от спящих клиентов в тихий ночной бар, чтобы в одиночестве побаловаться рюмкой-другой изысканного напитка. Рядом с проституткой Мариной (Марина Вовченко) за стойкой оказываются настройщик роялей Володя (Сергей Шнуров) и торговец мясом Олег (Юрий Лагута). Начинается тихий абсурдистский фарс. Настройщик рассказывает о своей работе в секретной лаборатории по клонированию, проститутка – об аппарате для повышения настроения, который она продвигает на рынке, мясоторговец – о том, как, будучи сотрудником администрации президента, поставляет главе государства питьевую воду. Любимая Сорокиным тема клонирования так или иначе трагически затронет судьбу каждого из персонажей. Настройщика по выходе из бара арестуют за преступление, которое совершил как две капли воды похожий на него человек, мясоторговец найдет свою смерть в поисках села, где производят странных одинаковых круглых поросят, проститутка отправится в далекую деревню на похороны сестры-близняшки, где встретит еще двух.

Со встречи трех сестер начинается кульминация фильма, то, ради чего фильм и был задуман. Сестра Марины умерла, подавившись хлебным мякишем, а из хлеба здесь делают лица для тряпичных кукол, чем деревня и живет. Все население деревни, состоящее из дюжины старух, одного полудебила мужского рода и двух сестер, на протяжении половины фильма пьет, блюет, матерится, заедает мутный самогон кусками сала, выдранного из брюха валяющейся посреди избы свиньи. Жир стекает по старческим пальцам, сало жадно запихивается в смрадные рты, потом этими же пальцами старухи щупают обнаженные груди, веселясь их геронтофильской обвислости, резвятся с мужскими тряпичными гениталиями. В перерывах отдельные персонажи совершают акты вандализма и мародерствуют. А три сестры, проблевавшись, вдоволь подравшись и слегка протрезвев, грустно бродят по окрестностям, пытаясь пробудить в себе сходство с чеховскими героинями. Кстати, в сценарии Сорокина ничего этого не было.

Искать здесь правду жизни все равно что извлекать из рвотной массы остатки последней трапезы – можно, конечно, но зачем? Чтобы предъявить и сказать: «Смотрите, какие мы и из чего мы на самом деле состоим, а кто будет отворачиваться, тому неинтересна судьба России»? Разумеется, всякий художник волен ставить те проблемы, что кажутся ему наболевшими, и поворачивать их к нам той стороной, что кажется ему наиболее выпуклой. Духовная и физическая деградация огромной страны – это не просто проблема, это национальная катастрофа. Но почему-то, наблюдая в фильме весь этот пьяно-геронтофильско-мародерский кошмар, ни собственной боли, ни боли автора не чувствуешь, хотя упрекнуть авторов в фальши трудно. Ее здесь и правда нет, есть – наоборот – почти документально выстроенное повествование, причем выстроенное, надо сказать, весьма талантливо. Но страха за себя, за страну, за людей – нет. Несмотря на всю отвратительность происходящего на экране, фильм сделан по-настоящему эстетски, холодным, отстраненным, расчетливым режиссером-эстетом с очень чистыми руками.

Для пущего правдоподобия пьяных старух играют напоенные режиссером же пьяные старухи, проститутку играет стриптизерша, а для пущей привлекательности среди интеллигенции по фильму разбросаны культовые «альтернативщики» – тот же Шнуров, Леонид Федоров, Алексей Хвостенко, снявшийся в фильме незадолго до смерти.

Хржановского уже многие успели упрекнуть в том, что он сделал этот фильм в расчете на международные фестивали, на западную публику. Непатриотично, мол. Право, смешно слушать, как кто-то упрекает Хржановского в том, что он не любит родину, кто-то – наоборот - хвалит за смелое неравнодушие к ней. Ни о любви, ни о нелюбви здесь говорить не приходится – эта самая родина здесь лишь тренажер для собственных художественных эстетских упражнений. Запад действительно любит пока смотреть, как мы сами себя мордой по грязи таскаем. Да пусть себе смотрят – те, кто понимает, любят нас не только за это. Страна в огромной массе своей действительно спивается, мародерствует, проституирует, вандальничает – это ни для страны, ни для мира давно не секрет. И не о том фильм. А о том скорее, что если уж взялся поговорить о проблемах многострадальной родины – постарайся хоть немного душу потревожить, чтобы тошно стало не только физически. Иначе получится славненький ужасненький хоррор. И все.